Серебряные тени - [2]

- Имеет, Сидни, имеет, – если я не ошиблась, голос звучал немного радостно за о, что смог поджать меня. – Он сильно сожалеет о Вашем падении. Особенно после того, как Вы дали такие обещания нам и боролись с нами против зла.

Я подвинулась так, чтобы я могла опереться о грубую стену.

- Ну, у него есть другая дочь, которая является намного более многообещающей теперь, таким образом, я уверена, что он справится с этим.

- Вы разбили ее сердце тоже. Они оба очень огорчены, намного сильнее, чем когда-либо, когда Вы могли знать. Было бы неплохо помириться с ними?

- Вы предлагаете мне эту возможность? – осторожно спросила я.

- Мы предлагали Вам эту возможность с самого начала, Сидни. Просто скажите слова, и мы с удовольствием начнем Ваш путь к спасению.

- Вы говорите, что это не было его частью?

- Это было частью усилий, чтобы помочь Вам очистить Вашу душу.

- Конечно, - сказала я. - Помогая мне посредством голодания и оскорбления.

- Вы хотите увидеть Вашу семью или нет? Было бы неплохо присесть и поговорить с ними?

Я ничего не ответила, и вместо этого попыталась разобраться в том, что игра началась. Голос предложил мне много вещей в неволе, большинство из них земные блага - тепло, мягкая кровать, реальная одежда. Мне предложили и другие награды тоже, крестик, подаренный мне Адрианом, и более существенную и аппетитную еду, чем каша, на которой они в настоящее время поддерживали меня. Они даже пытались соблазнить тем, что перекачивали по трубопроводу аромат кофе. Кто-то, возможно, семья, которая так обо мне заботится, информировала их о моих предпочтениях.

Но это… шанс увидеть и поговорить с людьми - нечто совершенно новое. Правда, Зои и мой папа не были точно на вершине списка тех людей, которых я хотела бы увидеть прямо сейчас, но это было нечто большее из того, что предлагали алхимики, что меня интересовало: жизнь вне этой ячейки.

- Что я должна сделать? – спросила я.

- То что Вы всегда знали, что Вы должны были сделать, – ответил голос. – Признать Вашу вину. Исповедать свои грехи и сказать, что Вы готовы искупить свою вину.

Я чуть не сказала, что мне не в чем признаваться. Это было то, что я им говорила сто раз до этого. Может быть, даже тысячу раз. Но я все еще была заинтригована. Встреча с другими людьми означает, что, они должны были бы выключить этот яд в воздухе… не так ли? И если бы я могла избежать этого, мне могли бы сниться сны…

- Сказав эти слова, я смогу встретиться с моей семьей?

Голос звучал раздражающе снисходительно.

– Не сразу, конечно. Вы должны заработать это. Но Вы можете перейти к следующей стадии исцеления.

– Переобучения, – проговорила я.

– Вы говорите таким тоном, будто это плохо, – сказал голос. – Мы делаем это, чтобы помочь Вам.

– Нет, спасибо, – ответила я. – Я привыкаю к этому месту. Жаль будет оставить его.

Я знаю, что с переобучением начнется настоящая пытка. Несомненно, она будет не столько мучить физически, сколько контролировать сознание. Эти суровые условия должны заставить меня чувствовать себя слабой и беспомощной, чтобы я стала восприимчива к изменению разума при переобучении. Так, чтобы я была признательна и благодарна им за это.

И все же я не могла избавиться от мысли, что если я оставлю это место, я снова смогу нормально спать и видеть сны. Если я смогу установить контакт с Адрианом, все изменится. По крайней мере, я буду знать, что он в порядке… Если переживу само переобучение. Я могла только предполагать, какими психологическими манипуляциями они будут воздействовать на меня, но не знала наверняка. Вынесу ли я это? Смогу ли сохранить свой разум, или они настроят меня против всех моих принципов и близких людей? Было рискованно покидать эту клетку. Я знала, что у алхимиков есть препараты и уловки, которые заставят, так сказать, “придерживаться” их команд, и хотя я была, вероятно, защищена от них благодаря регулярному использованию магии до моего заключения в тюрьме, страх, что я все еще могу быть уязвимой, снедал меня. Я знала единственный надежный способ защиты от их принуждения. Когда-то я сделала снадобье и успешно использовала его на друге… но не на себе.

Дальнейшие размышления прервались, поскольку я почувствовала нахлынувшую усталость. Очевидно, разговор окончен. Теперь я знала достаточно, чтобы не бороться, так что я растянулась на полу, позволяя густому, лишенному сновидений сну нахлынуть на меня, хороня мысли о свободе. Но прежде, чем препарат усыпил меня, я мысленно произнесла его имя, используя его как опору, чтобы сохранить силы.

Адриан…

Я проснулась некоторое время спустя и обнаружила еду в моей камере. Это была обычная каша, какая-то из тех горячих каш, вероятно, обогащенных витаминами и минералами для сохранения моего здоровья. Однако, называть ее “горячей кашей” слишком великодушно. Больше подходит “чуть теплая”. Они делали ее как можно более неаппетитной. Вкусная или нет, я автоматически ела, зная, что я должна сохранить силы, чтобы выбраться отсюда.

Если я выберусь отсюда. Предательская мысль возникла прежде, чем я смогла остановить ее. Давний страх, мучивший меня, ужасающая возможность того, что они будут держать меня здесь вечно, что я никогда не увижу людей, которых люблю, ни Адриана, ни Эдди, ни Джилл, никого из них. Что никогда не смогу снова практиковать магию. Что никогда больше не смогу читать книги. Последняя мысль поразила меня особенно сильно, потому что, пока я грезила об Адриане в эти мрачные дни, я бы убила, чтобы прочитать даже что-то настолько приземленное, как дрянной романчик. Я бы согласилась на журнал или брошюру. На все, что не будет темнотой и тем голосом.