Серебряные крылья - [74]

Вера и Сергей бродили по городу мимо нарядных витрин, мимо ярких афиш, словно бы и не замечая их, потому что они видели только друг друга.

— Тепло вам привез я, — шутил Кирсанов.

— Спасибо, — очень серьезно отвечала Вера.

В этот вечер они так находились, что оба устали. И тут, как спасение, Сергей вспомнил:

— А ведь в этом доме живет Гранин. Зайдем?

— Ну что ты? — смутилась Вера.

— Я вот точно так же боялся, когда шел в первый раз, а у них так просто.

Граниных они застали врасплох. Сам Григорий Константинович сидел на полу в домашней полосатой пижаме, а вокруг него носились дети — мал мала меньше, — все крепенькие, краснощекие, очень похожие на отца. Елена Сергеевна, стоя в дверях, снисходительно на них поглядывала.

— Вот полюбуйтесь, — сказала она Сергею, — оказывается, у меня не четверо детей, а пятеро.

Гранин тут же вскочил с пола, извинился за свой вид, представил Веру жене:

— Это наш милый доктор.

— Я слышала. И очень рада, что вы такая и есть, как я представляла, — мягким певучим голосом сказала Елена Сергеевна. — А вас, Сережа, я помню. Да что ж вы стоите? Проходите, сейчас чай пить будем.

— Мы к вам на минуточку, мимоходом, — попробовал было отказаться Сергей.

— Нет уж, дудки, здесь командуем мы! — загремел Гранин. — Сыны, ступайте в другую комнату, видите, люди пришли!

Ребята нехотя подчинились. Вышел в другую комнату переодеться и Гранин. Хозяйка принялась хлопотать у стола.

— Я помогу вам, — поднялась Вера.

— Нет, нет, голубушка, отдыхайте!

Елена Сергеевна, умела и любила угощать гостей. От всей их домашней обстановки веяло какой-то незыблемой прочностью семейного счастья. Стол был просторным и крепким, стулья удобными, забытые на полу красивые игрушки как бы говорили о том, что в этом доме любят детей, что они не в тягость. Сами хозяин и хозяйка так подходили друг к другу — оба большие и добродушные, оба сероглазые и неторопливые; они с таким радушием и как-то по-простому приняли нежданных гостей, что Вера успокоилась. Она даже была рада, что пришла сюда.

Они попили чайку, отведали фирменных «гранинских» оладушек, поговорили. А потом пели — все вместе. Гранины так хорошо пели русские народные песни — светлые и какие-то раздольные! Сергей и Вера по тому, как изредка Гранин и Елена Сергеевна поглядывали то на них, то друг на друга, понимали, что эти люди рады видеть их вместе и знают о них что-то большее, чем знают они о себе сами.

Сергей приглядывался к Граниным. Он видел, что долгие годы совместной супружеской жизни не притупили их взаимной нежности, и невольно вспоминал про свою короткую жизнь с Маргаритой. Была ли между ними любовь? Возможно. Но она была какая-то неровная, а точнее — нервная. Он взглянул на притихшую Веру: о чем думает она? Интересно, какой бы стала она женой? Он впервые подумал о ней так…

Ночью Сергей долго лежал с закрытыми глазами и все не мог уснуть. В который уж раз он принимался считать — и все без толку. Один, два, три, четыре… Завтра летать. Правда, всего один вылет, всего на тридцать минут подняться в воздух, но надо быть свежим и бодрым. Нужна ясная, чистая голова. Он вставал, бродил по прохладному полу, а в мыслях мучительно переплетались воспоминания о Маргарите и Вере. Лица их заслоняли друг друга. Он зарывался головой в подушку. Спать! Перемешались лица и голоса. Маргарита, Вера, Гранин, Елена Сергеевна… Надоедливо шумела турбина. Шумело в ушах. Полно, отчего все это?..

Утром Гранин подозрительно вгляделся в лицо Кирсанова, сказал:

— Что-то ты мне, брат, не нравишься сегодня.

Комплекс физических упражнений и холодный душ, конечно, несколько взбодрили Сергея, но все же после бессонной ночи лицо его осунулось.

— Я неплохо себя чувствую.

— Смотри, а то за тебя машину может и другой поднять.

Гранин не настаивал на отмене полета, зато Вера оказалась непреклонной.

— Ты плохо спал? — тревожно заглянув ему в глаза, спросила она.

— Я абсолютно здоров. А как твое самочувствие? — пытался Сергей шуткой отвести ее подозрения.

Но она даже не улыбнулась. Взяла его руку, нащупала пульс и включила секундомер.

— Пульс повышенный. Лететь нельзя.

Сергей опешил. Изумленными глазами он смотрел на Веру, будто впервые увидел ее. И не мог вымолвить ни слова. Отстранить от полетов? Его? Только раз в жизни медицина отстранила его от полетов — в тот день, когда ушла Маргарита. Но тогда и было за что. А сегодня — прекрасное настроение, бодрый дух… Да придумывает все эта доктор Вера. Просто боится за него, поэтому и не пускает в полет.

— Ты что, шутишь? — тихо спросил он Веру.

Она упрямо опустила голову:

— Иди, Сережа, отдыхай. Вид у тебя очень утомленный.

— Мне — отдыхать? Да я горы могу свернуть!

Он подскочил к ней, приподнял вместе с креслом и закружил по кабинету.

— Пусти, пусти! — отбивалась она, строго сдвигая брови, а глаза под этими бровями искрились задорным смехом.

Сергей опустил ее:

— Ну, убедилась, что я здоров? Пойми ты меня…

Вера виновато прикусила губу и сказала тихо и умоляюще:

— Но и ты пойми меня, я ведь не хочу тебе плохого…

— У меня всего один полет. Один!

— Не могу. Все равно не могу.

И тогда его осенило.

— Ты права, — сказал он, — я не спал всю ночь. Но я ведь думал о тебе…