Серебряное озеро - [51]
— Нет уж, позвольте, — ответствовал он, — позвольте мне договорить до конца…
И когда Либоц недовольно заворчал, Асканий снова вежливо прервал его:
— Позвольте договорить!.. Ну ладно, сделанного не воротишь, что было, то было…
— Да ничего такого не было!
— Позвольте, позвольте!..
Либоц позволил — и показал это, передернув плечом.
— …и наше дело — забыть о случившемся… Я уже забыл! Ваше здоровье, нотариус!
Либоц не поднял рюмки.
— Однако, — продолжал Асканий, — если человек совершил оплошность и нуждается в снисхождении… а снисхождение бывает нужно всякому из нас… это… отнюдь… не значит (тут он сменил темп на accelerando[61])… что-можно-черт-возьми-мгновенно-забыть-случившееся (пауза в полный такт)… которое всегда имеет свои последствия… Дело в том, господин нотариус, что люди — они навроде ткани, одна нить цепляется за другую, и стоит потянуть за одну петлю, как перекашивается вся основа. Я вовсе не утверждаю, что допущенная нотариусом оплошность…
— Да не допускал я никаких оплошностей, я просто был со своим несчастным пьяным отцом…
— …что эта оплошность совершенно непростительна, отнюдь нет, но ее последствия уж точно невозможно предугадать… Случилось так, что мой брат служит счетоводом у того самого графа, где управляющим числится ваш брат. Доброе имя всегда надежная порука, однако коли это имя вдруг оказывается запятнанным… Позвольте! Нет, позвольте мне договорить до конца!.. Уж будьте так любезны!.. Надо сказать, эта история с полицией крайне неприятно поразила графа, у него возникло отвращение к попавшей в газеты фамилии Либоцев, и он даже усомнился в благонадежности управляющего… не обессудьте, так пишет мой брат… Короче говоря, теперь граф требует у вашего брата, чтобы он, если хочет сохранить свою должность, представил поручительство.
— Почему же он сам не написал мне?
— Ну, это другой вопрос.
— Я знаю: с тех пор как я вместо нотариуса апелляционного суда стал адвокатом, брат презирает меня. Пока я служил в суде, а он был всего-навсего счетоводом в имении, брат любил похваляться мной, иногда даже выдавал за асессора. Но ходатаем по мелким делам не похвастаешься, так что ему пришлось дорого заплатить за свое бахвальство.
— Вы не находите, что это вполне естественно — гордиться успехами родных?
Оказалось, Либоц никогда не задумывался над этим, теперь же он действительно счел такую гордость естественной, а потому спрятал свой пафос в стакан с пуншем и залпом расправился с обоими.
— Но откуда брату взять поручительство? — выждав с полтакта, возобновил беседу адвокат.
— Видимо, придется…
— Не хотите ли вы сказать, что граф примет бумагу за моей подписью?
— Представьте себе, хочу. Если, конечно, там будет что-нибудь кроме подписи. Все-таки тот случай с полицией не имел касательства к денежным делам.
— Господин Асканий, в последний раз клянусь честью, что я невиновен.
— Право, не стоит обижаться, я вовсе не считаю некоторое подпитие…
— Да не был я ни в каком подпитии, не был, не был!..
— Ради Бога, перестаньте кричать, рядом полно народу, надо же хоть немного соображать, что вы делаете…
— Как бы то ни было, мой брат почему-то должен страдать за отца, а я — за них обоих…
— Сами видите, нужно соблюдать крайнюю осторожность в поступках, а уж нотариусу, который занимает определенное положение, и подавно следует быть осмотрительным, я хочу сказать, если человек плохо переносит спиртное, ему надо пить меньше других, бывают ведь такие, в которых влезает немерено, а потом ни в одном глазу, и они могут пить, сколько им заблагорассудится, это не важно, не имеет значения, никого не касается, все едино…
Увы, сам Асканий относился к той породе соплеменников, которая вовсе не переносит алкоголя. После двух стаканов пунша он был уже крепко навеселе, а после третьего — пьян вдребезги. Тут его потянуло на красноречие, и он принялся витийствовать, играя синонимами: он то беспричинно радовался, то впадал в уныние, выворачивал себя наизнанку и всякий раз восставал из могил прошлого в новом обличье, а в два часа ночи ошеломил Либоца признанием о незаконных сделках, за которые его можно было бы упрятать в исправительный дом. Вот, значит, чем объяснялась хваленая трактирщикова воздержанность: Асканиев организм на дух не принимал спиртного, и содержатель заведения страшился ночных часов, когда душа его раскрывалась наподобие книги и любой знающий грамоте волен был читать в ней всю подноготную. Сегодня в трактирщика словно вселился бес — Асканий очень давно ни с кем не разговаривал, и теперь ему необходимо было излить накопившееся за несколько месяцев красноречие. Тем временем подоспел и прокурор, так что трактирщик повторил принятое еще раз. Либоц же, которому наскучило слушать обвинения, собрался уходить.
Прокурор был из тех, кто может пить сколько угодно, а потому он постоянно находился в состоянии похмелья. После кутежа ночь напролет в нем нельзя было заметить нетрезвости, однако видом он напоминал каменную статую: лицо его костенело, глаза застывали в положении, при котором было не различить ни зрачка, ни радужной оболочки, всякая мыслительная деятельность прекращалась, язык казался пригвожденным к нёбу. Человек этот не выказывал ни малейшей симпатии или предвзятости к чьему-либо мнению, со всеми был одинаково ровен, холоден, сух. В компании прокурор говорил взглядами и наружностью, неизменно следил за беседой, подбадривал рассказчиков, отчего создавалось впечатление, будто он едва ли не хитростью заставляет других болтать без умолку, хотя сам ограничивался лишь изредка вставляемыми фразами вроде: «Совершенно верно!», «Могу себе представить!» или «Вы попали в самую точку, ваше здоровье!»
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«Они были женаты уже шесть лет, но казалось, обвенчались только вчера. Он служил капитаном во флоте и каждое лето отправлялся на два-три месяца в рейс. Два раза он уходил в длительное плавание. Короткие летние рейсы были весьма полезны – если во время зимнего ничегонеделания появлялись признаки застоя, такая летняя разлука проветривала и освежала их отношения. Первый рейс проходил трудно. Он писал пространные любовные письма жене и, встречая в море любое суденышко, тотчас же сигнализировал о необходимости отправки почты.
Новелла входит в сборник «Судьбы и приключения шведов», который создавался писателем на протяжении многих лет В этой серии Стриндберг хотел представить историю развития шведского общества и государства. Отдельные исторические эпизоды, казалось бы не связанные друг с другом, тем не менее, согласно замыслу, должны были выстроиться в хронологическом порядке и стать звеньями единой цепи. В новелле «Последний выстрел» Стриндберг обращается к событиям Тридцатилетней войны.
Новелла входит в сборник «Судьбы и приключения шведов», который создавался писателем на протяжении многих лет В этой серии Стриндберг хотел представить историю развития шведского общества и государства. Отдельные исторические эпизоды, казалось бы не связанные друг с другом, тем не менее, согласно замыслу, должны были выстроиться в хронологическом порядке и стать звеньями единой цепи. «Высшая цель» – одна из самых ранних новелл этой серии.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«Она была некрасива и потому обойдена вниманием грубых молодых людей, не способных оценить прекрасную душу, скрывающуюся под уродливой внешностью. Но она была богата и знала, что мужчины имеют обыкновение домогаться денег, принадлежащих женщинам, – по той ли причине, что деньги заработаны мужчинами и поэтому они полагают, будто капитал естественно является собственностью их пола, осужденного несправедливым законом работать в одиночку, чтобы прокормить противоположный пол и его отпрысков, или по какой другой, менее обоснованной причине – этот вопрос ее не интересовал.
Роман португальского писателя Камилу Каштелу Бранку (1825—1890) «Падший ангел» (1865) ранее не переводился на русский язык, это первая попытка научного издания одного из наиболее известных произведений классика португальской литературы XIX в. В «Падшем ангеле», как и во многих романах К. Каштелу Бранку, элементы литературной игры совмещаются с ироническим изображением современной автору португальской действительности. Использование «романтической иронии» также позволяет К. Каштелу Бранку представить с неожиданной точки зрения ряд «бродячих сюжетов» европейской литературы.
Представляемое читателю издание является третьим, завершающим, трудом образующих триптих произведений новой арабской литературы — «Извлечение чистого золота из краткого описания Парижа, или Драгоценный диван сведений о Париже» Рифа‘а Рафи‘ ат-Тахтави, «Шаг за шагом вслед за ал-Фарйаком» Ахмада Фариса аш-Шидйака, «Рассказ ‘Исы ибн Хишама, или Период времени» Мухаммада ал-Мувайлихи. Первое и третье из них ранее увидели свет в академической серии «Литературные памятники». Прозаик, поэт, лингвист, переводчик, журналист, издатель, один из зачинателей современного арабского романа Ахмад Фарис аш-Шидйак (ок.
Дочь графа, жена сенатора, племянница последнего польского короля Станислава Понятовского, Анна Потоцкая (1779–1867) самим своим происхождением была предназначена для роли, которую она так блистательно играла в польском и французском обществе. Красивая, яркая, умная, отважная, она страстно любила свою несчастную родину и, не теряя надежды на ее возрождение, до конца оставалась преданной Наполеону, с которым не только она эти надежды связывала. Свидетельница великих событий – она жила в Варшаве и Париже – графиня Потоцкая описала их с чисто женским вниманием к значимым, хоть и мелким деталям.
«Мартин Чезлвит» (англ. The Life and Adventures of Martin Chuzzlewit, часто просто Martin Chuzzlewit) — роман Чарльза Диккенса. Выходил отдельными выпусками в 1843—1844 годах. В книге отразились впечатления автора от поездки в США в 1842 году, во многом негативные. Роман посвящен знакомой Диккенса — миллионерше-благотворительнице Анджеле Бердетт-Куттс. На русский язык «Мартин Чезлвит» был переведен в 1844 году и опубликован в журнале «Отечественные записки». В обзоре русской литературы за 1844 год В. Г. Белинский отметил «необыкновенную зрелость таланта автора», назвав «Мартина Чезлвита» «едва ли не лучшим романом даровитого Диккенса» (В.
В сборник крупнейшего словацкого писателя-реалиста Иозефа Грегора-Тайовского вошли рассказы 1890–1918 годов о крестьянской жизни, бесправии народа и несправедливости общественного устройства.
В однотомник выдающегося венгерского прозаика Л. Надя (1883—1954) входят роман «Ученик», написанный во время войны и опубликованный в 1945 году, — произведение, пронизанное острой социальной критикой и в значительной мере автобиографическое, как и «Дневник из подвала», относящийся к периоду освобождения Венгрии от фашизма, а также лучшие новеллы.
В сборник вошли ранние произведения классика английской литературы Джейн Остен (1775–1817). Яркие, искрометные, остроумные, они были созданы писательницей, когда ей исполнилось всего 17 лет. В первой пробе пера юного автора чувствуется блеск и изящество таланта будущей «Несравненной Джейн».Предисловие к сборнику написано большим почитателем Остен, выдающимся английским писателем Г. К. Честертоном.На русском языке издается впервые.
В сборник выдающейся английской писательницы Джейн Остен (1775–1817) вошли три произведения, неизвестные русскому читателю. Роман в письмах «Леди Сьюзен» написан в классической традиции литературы XVIII века; его герои — светская красавица, ее дочь, молодой человек, почтенное семейство — любят и ненавидят, страдают от ревности и строят козни. Роман «Уотсоны» рассказывает о жизни английской сельской аристократии, а «Сэндитон» — о создании нового модного курорта, о столкновении патриархального уклада с тем, что впоследствии стали называть «прогрессом».В сборник вошли также статья Е. Гениевой о творчестве Джейн Остен и эссе известного английского прозаика Мартина Эмиса.
Юношеское произведение Джейн Остен в модной для XVIII века форме переписки проникнуто взрослой иронией и язвительностью.