Серебряная свадьба - [87]

Морин рада была снова очутиться в Лондоне. Ее переполняла энергия, а в бумажнике лежали три кредитные карточки. Она была как бы в разведке — отправилась в небольшой поход по бутикам и магазинам одежды, чтобы присмотреться и выяснить, что сейчас в моде. Стоило ей только захотеть — она могла приобрести все, что только душа пожелает. Она шла, окутанная облаком дорогих духов, только что купленных в «Селфридж»; там же она выбрала щегольской галстук для своего отца. В нем он будет неотразим, и ему понравится, что она подметила его пристрастие к галстукам.

Хелен Дойл сидела на кухне монастыря св. Мартина, обхватив обеими руками кружку кофе, точно пытаясь согреться ее теплом. Этим утром вовсе не было холодно, но даже яркое солнце, бьющее в окно, казалось, не может ее согреть. Напротив сидела сестра Бриджид, больше никого не было. Остальные, видимо, знали, что предстоит большой разговор, и разошлись по кельям или пошли по своим делам.

Рыжая кошка со сломанной лапой доверчиво смотрела снизу вверх на Хелен. Это Хелен ее нашла и смастерила нечто вроде шины, чтобы ей легче было ходить. Другие сестры говорили, что нужно отнести ее в кошачий приют, но Хелен воспротивилась: в приюте рыжей кошке конец. А здесь — много она не съест, обузой не будет, они сами вполне в состоянии о ней позаботиться.

Кошка стала еще одним знаком присутствия Хелен в обители, и еще одной заботой стало больше. Никто не ожидал от Хелен, чтобы она вовремя кормила кошку и убирала за ней. Кошка громко заурчала и выгнула спину, требуя, чтобы ее погладили. Сестра Бриджид осторжно взяла ее и вынесла в сад. Вернувшись, она села напротив Хелен и посмотрела прямо в полные тревоги глаза девушки.

— В твоем сердце столько любви, — начала сестра Бриджид, — ты можешь сделать много добра. Но у нас неподходящее для этого место.

Она увидела, как у Хелен задрожала нижняя губа, которую она до того нервно покусывала, а на больших глазах выступили слезы.

— Выгоняете меня… — начала Хелен.

— Мы можем сидеть здесь все утро, Хелен, ты будешь называть это так, я этак. Я скажу, что ты должна обрести то, что ты ищешь, найти себя где-то в другом месте, а ты скажешь, что я выставляю тебя вон.

— Что я на этот раз натворила? — жалобно простонала Хелен. — Это все из-за кошки?

— Разумеется, кошка тут ни при чем, и речь не об одном-единственном случае или каком-то одном проступке. Пожалуйста, пойми… попытайся понять, это не наказание и не экзамен, который ты сдала или провалила. Тут вопрос выбора. Эта обитель — наша жизнь, мы ее сами выбрали и мы должны решать, с кем будем ее делить.

— Я вам не нужна, вы все собрались и решили, что я здесь лишняя, так ведь?

— Нет, не так, никто не устраивал над тобой суд и не выносил тебе приговор. Когда ты пришла сюда, ты прекрасно понимала…

— Раньше, — с горячностью перебила ее Хелен, — монахини не могли привередничать и выбирать, с кем им быть. Если тебе не по душе кто-то в общине, это твой крест, оставалось молиться и терпеть, в этом и заключается подвиг смирения…

— Никто не питает к тебе неприязни… — начала было сестра Бриджид.

— Пусть даже кто-нибудь меня и не любит, раньше не придавали этому значения, не устраивали конкурс — кто лучше, кто хуже.

Бриджид была непоколебима.

— Будь у нас конкурс, ты во многих отношениях стала бы первой. И если уж говорить о том, что было раньше, то раньше много было скверного. Когда-то женщин необузданных, обуреваемых страстями или потерпевших неудачу в любви могли заточить в монастырь. Это был прекрасный способ создать обитель.

— В моем случае все не так. Меня никто не хотел заточить, даже наоборот — все старались удержать меня.

— Потому я и завела весь этот разговор, — мягко сказала сестра Бриджид. — Я не хочу, чтобы ты обольщалась надеждой, что в недалеком будущем примешь постриг. Потому что этого не будет, Хелен, во всяком случае, у нас. Как глава этой обители, я бы повела себя нечестно, отпуская тебя на семейное торжество в уверенности, что ты станешь членом нашей общины. Когда-нибудь ты поблагодаришь меня от всего сердца. Я хочу, чтобы ты посмотрела на свою семью другими глазами, присмотрелась к другим возможностям…

Хелен была сражена.

— Значит, вы прогоняете меня прямо сейчас, мне уже нельзя будет сегодня вернуться!

— Зачем так драматизировать…

— Так когда? Раз вы предупреждаете меня, то когда я должна освободить свою келью? — с обидой и горечью требовала ответа Хелен.

— Я подумала, что тебе надо обо всем поразмыслить, ты больше не работай, просто посиди и соберись с мыслями, подумай, чем бы тебе хотелось заняться…

— Когда? — повторила Хелен.

— Скажем, месяца через два-три, — твердо ответила Бриджид. — Рождество, по-моему, самый подходящий срок. У тебя будет время все обдумать.

Фрэнк и Рената Куигли планировали предстоящий день.

— Как мне одеться — получше или попроще? — спросила Рената.

— Чем лучше, тем лучше, — улыбнулся Фрэнк.

— А про нас не подумают… ну, не знаю… что мы слишком выставляемся? — засомневалась Рената.

— Так или этак, жене Десмонда все равно не угодишь. Оденься кое-как — значит не взял на себя труд постараться, а возьмешь на себя труд — так переборщил…