Серебряная кровь - [172]

Ветер подул со стороны Королевских лесов и принес с собой запах дыма. Чудовище покачивалось в своем озере, словно замшелая черепаха. «Ты права, – проговорил он наконец. – Одной тебе не справиться. Тем любопытнее, что ты прилагаешь такие усилия, чтобы оставаться в одиночестве. Твоя крепость – занятное сооружение, но ты ее переросла. Когда я вырастаю из старой кожи, я ее сбрасываю. Вот как мне удалось прожить так много лет, Серафина. Я продолжаю расти».

– Значит, вы мне не поможете, – произнесла я с горечью, которую не могла скрыть.

«Я уже помог. Но ты, похоже, не заметила».

Серое небо за горами приобретало перламутровый оттенок. Скоро начнется новый день войны. Я в отчаянии попыталась прибегнуть к последнему доводу:

– Святая Йиртрудис – моя святая-покровительница по псалтырю. Я читала ее писание. Я знаю, кем вы были друг другу. Если вы когда-нибудь ее любили, я заклинаю вас ее именем…

Он забился в воде и испустил низкий рев, который больше походил не на звук, а на землетрясение. Земля уплыла из-под моих ног, и я упала в грязь, больно ударившись бедром.

«Я же тебе сказал! – прогромыхал он. – Я не святой!»

– Вы монстр, уставший убивать, – ядовито сказала я. – Я знаю.

«Ничего ты не знаешь. Ты даже не можешь начать знать, – проревел он. Его голос долетел до самых гор и эхом отразился от них, но все-таки я была уверена, что он звучит лишь в моей голове. – Когда пролежишь в грязи шесть сотен лет, тогда, вероятно, сможешь заявить, что у тебя есть что-то, хотя бы отдаленно похожее на знания».

Я оттолкнулась от земли и поднялась на ноги, тяжело, прерывисто дыша. Мне больше было нечего сказать этому существу. Мой ни во что не верящий отец пожал бы плечами и тоном знатока спросил, было ли такое хоть раз, чтобы какой-нибудь святой шевельнул ради кого-нибудь пальцем.

Но этот святой не соглашался даже на то, чтобы побыть чудовищем.

Мне нужно было найти способ, как стать чудовищем за нас двоих.

Я ушла прочь, в отчаянии и без какого-либо представления о том, что делать дальше. Я потеряла след Абдо, солдатам вот-вот предстояло проснуться и начать перегрызать друг другу глотки, а я сама осталась промокшей и абсолютно несчастной. Только с последней из этих проблем я могла сделать хоть что-то. Я отыскала бревно, на которое можно было присесть, и открыла мешочек, размышляя, догадался ли Альберд положить мне сухие чулки.

Он не догадался. Зато я нашла маленький тряпичный сверток – подарок, который отдал мне Киггз. Теперь мне казалось, что это произошло целую вечность назад. Наверное, он выпал из рукава белого платья, когда я переодевалась.

Я вдруг поняла, что мой день рождения уже наступил. Я развернула подарок дрожащими пальцами. Киггз сказал, что в этом подарке важен замысел, но сначала я вообще не могла понять, о чем он думал, когда это выбирал. Принц подарил мне круглое зеркальце в позолоченной рамочке размером с мою ладонь. Зачем оно мне? Чтобы выковыривать шпинат из зубов?

На рамке были выгравированы слова. Луна уже садилась за западные холмы, отнимая у меня последний свет, но я в конце концов различила слово «Серафина» сверху и «Я вижу тебя» снизу.

Я вижу тебя.

Я засмеялась. А потом заплакала. Я едва могла разглядеть себя в этом крошечном зеркальце, огонь моего сознания никак не хотел выходить наружу, а Джаннула забрала все, на что я надеялась, и исказила ради своих целей. Все было не так, как надо, все наоборот, и я даже не видела дорогу, чтобы…

В моем сознании начала оформляться мысль. Все было наоборот: святая, святая-наоборот. Был ли какой-то способ отразить ее свет и направить в нее же?

Я покопалась в мешочке в поисках платья, в котором была до того, как переоделась. Его подол испачкался, но в рассветных сумерках оно все равно выглядело достаточно белым. Я вытянула его из мешка, а вслед за ним достала меч. Конечно, длиной он не поражал, но все-таки должен был сгодиться.

У меня была лишь одна идея, и чтобы ее осуществить, требовалось добежать до середины поля боя, прежде чем хоть какая-то из сторон нанесет первый удар. Держа меч в одной руке, а влажное, липкое платье в другой, я зашагала к городу, а потом перешла на бег. Я плохой спортсмен, но месяцы конной езды и путешествий повысили мою выносливость. Стоило мне выбраться на дорогу, как все пошло гладко, несмотря на мои хлюпающие сапоги.

К тому же я спускалась с холма. Это помогало.

Я бежала наперегонки с солнцем, которое неотвратимо близилось к дверям рассвета. Я пробежала мимо вытоптанных полей и сожженных амбаров. Я всем сердцем надеялась, что фермеры успели добраться до города и спрятаться в тоннелях.

Впереди меня на дорогу вышла отара брошенных овец. Сначала они повернули на юг, перегородив мне путь, а потом на север, и помчались прямо мне навстречу. Я осталась стоять на месте, ожидая, пока этот шерстяной поток пронесется по обе стороны от меня, а потом продолжила свой путь.

Над городом, который находился сейчас слева от меня, поднимался дым, на его стенах виднелись подпалины и трещины. Я заметила движение на городской стене: свежие солдаты заступали на место ночных стражей. Мне стало интересно, видит ли кто-нибудь из них, как я бегу.