Серебряная кровь - [141]

– Нам нужно было кое-что доделать, – объяснила Бризи – в обличье саарантраса, – ведя меня за руку в маленькую комнату в стороне от атриума.

Я изумленно охнула. Юные драконы сделали корзину из дерева и проволоки.

– Вы выглядели так несчастно, когда Эскар несла вас в когтях. Теперь вы сможете сидеть. Это летучий паланкин.

Я помогла им перенести корзину в атриум. Птенцы изменили обличье, и зал наполнился их расправленными крыльями. Квиги залезли на потолок, чтобы отпереть находившуюся там механическую дверь. Как только она открылась, в зал хлынул яркий лунный свет. Я этого не ожидала: за последние дни я полностью потеряла представление о том, какое сейчас время суток. Схватив корзину передними лапами, Бризи полетела к вершине горы, а затем – в открытое небо. Остальные четверо вились вокруг нас.

Идея с паланкином была гениальной, но Бризи летала не так плавно и умело, как Эскар. Стоило подуть ветру, и моя корзина резко опускалась вниз, отчего у меня каждый раз скручивало желудок. Над ледником меня стошнило. Бризи с интересом на это посмотрела и проскрипела:

– Представь: пройдет тысяча лет, а эта жижа останется здесь, вмерзшая в лед. Если только ее не съест квиг.

Мы летели до рассвета. Потом прятались и отдыхали, а ранним вечером снова отправлялись в путь. Так проходили дни. Птенцы несли меня по очереди, но ни один из них не обладал размахом крыла Эскар. Мой желудок адаптировался к постоянной качке, но, когда приходила пора спать, я дергалась и крутилась на непривычно неподвижной земле.

К моему удивлению, птенцы хорошо представляли, как добраться до Горедда. Однажды утром, когда мы остановились на завтрак, я спросила об этом Бризи.

– Материнские воспоминания, – проклекотала она. – Они всегда у меня были, просто раньше немного не укладывались в голове. Теперь они впервые обретают смысл.

Мы пролетали мимо лагерных стоянок – ледниковых долин, которые были заполнены драконами Старого Арда. Моя свита старательно облетела привал. Птенцы пристально высматривали шпионов, но не попадаться на глаза драконам оказалось легче, чем я думала. Благодаря какому-то инстинкту или материнским воспоминаниям молодые драконы мастерски пользовались преимуществами окружавшего нас ландшафта. Они летели по самому низу долин и ныряли в ущелья. Когда облака низко нависали над горами – белый океан среди хмурых пиков, походивших на острова, – птенцы использовали их для камуфляжа. Несколько раз они приземлялись и замирали, притворяясь камнями или снегом (после того, как засовывали меня за чахлые деревья или под ледник).

Однако на шестую ночь, перелетев через горный кряж, мы оказались над «долиной грифов» – драконьей выгребной ямой. Оказалось, что на земле отдыхал огромный дракон, скрытый от наших глаз горным выступом. Он заметил нас и полетел навстречу с криком: «Приземлитесь и назовите себя!»

Комонот дал птенцам строгое указание подчиняться любым требованиям подобного рода. Юнцы должны были сесть на ближайший заснеженный пик и объяснить, что я еще один опасный дракон с эмоциональными отклонениями (видимо, такой же опасный, как Орма) и что они несут меня генералу Лэди.

Однако у моей свиты были на этот счет другие идеи. Бризи внезапно спикировала к острой как нож гряде. Ее резкое движение спровоцировало в старом драконе инстинкт охотника, и он понесся следом. Ледяной ветер кусал мои щеки, я не могла дышать. Земля закружилась и наклонилась в сторону, когда Бризи расправила крылья. У меня все поплыло перед глазами, а в ушах зазвенело. Голова болезненно откинулась назад.

Она сделала круг и вернулась к остальным. Мое зрение начало проясняться, и я увидела, что два юных дракона натянули сеть, сплетенную из цепей. Они летели прямо на старого саара, но он был сосредоточен на Бризи и не успел вовремя уклониться. Его когти и шипы запутались, и он начал биться и выворачиваться, вырвав сеть из хватки птенцов. Они в смятении закричали, но сеть сделала свое дело: вражеский дракон не мог взлететь. Он начал стремительно падать и ударился об острую, скалистую гряду, распластавшись под ужасающим углом. Он умер мгновенно, сломав шею.

Встревоженные птенцы роились над ним, как пчелы. Они всего лишь хотели поймать его, чтобы сбежать от преследования, но ничего изменить уже было нельзя. Быстро обсудив ситуацию, они с помощью сети перенесли тело дракона в более укромное ущелье, где пламя не могло привлечь наших врагов, и сожгли его по порфирийскому обычаю. Бризи произносила слова, которых я не узнавала. Вдруг я поняла, что она говорит на твердоротовом порфирийском – на своем родном языке, но с помощью речевого аппарата дракона. Расслышав несколько слов, я догадалась, что она возносит молитвы своим богам: Лахис и Чахону.

Я задумалась. Птенцы посчитали, что им подобает устроить похороны незнакомому дракону. Комонот не хотел давать порфирийцам квигские устройства, но он совершенно не предвидел, что изгнанники принесут с собой порфирийские нововведения: голосование, кухню, а теперь еще и похоронные обряды. Мир действительно менялся.

Уже светало, поэтому мы нашли другую глубокую лощину, чтобы поспать. Пытаясь устроиться поудобнее на скалистой земле, я сказала птенцам: