Серебряная игла - [6]
— Не знаю, — говорю. — Но вряд ли к добру. Говорю я тебе, как надо…
— А, ты опять… Ну, прекрати…
— Ну-ну.
— А, — махнул он рукой, — чему быть, того не миновать…
И другую ночь он у меня ночевал. Такую же. А потом отправился домой. Я его отговаривал, а потом как-то почуял, что он уже решенный человек. Словно бы смертью от него потянуло. Да и на вид переменился: серый весь. Как будто внутри у него все потухло. Все без разницы стало, значит… Только письмо написал у меня, просил отослать. Я его уговаривал кол взять: если что, мол, так побоится нечисть подойти. Не взял. Уговорил вот иголку взять: тоже средство хорошее. Усмехнулся он, сказал: «Ну, ладно…» Потом еще что-то дописал в письме, заклеил, отдал мне и пошел. Теперь понимаю, что иголку он тебе отослал…
Наутро пошел я проведать его. Ничего хорошего уже не ожидал. Постучал — не отвечает. Вошел в дверь, не заперто было. Сразу нашел Павла: лежит под столом, бледный, горло прокушено… В доме беспорядок: белье повзбито, черепки какие-то везде… Бросился я к Павлу: живой, но видно, что плох. Я из дому и к соседу ихнему, к Лазареву. У него машина; по счастью, дома был. Я к нему: так, мол, и так, в больницу надо. Повезли. Лежал он всю дорогу тихо. Я все опасался: довезем ли? — Довезли. Уже перед самой больницей позвал меня:
— Михалыч! Михалыч… — и более ничего сказать не может. Наклонился я к нему, спрашиваю:
— Она?
А он от слабости и кивнуть не может. Глаза только медленно закрыл.
Сдали мы его в больницу. Но я уж точно знал: не выдюжит. Да и он сам чуял, попрощался со мной. Взглядом, но я понял.
Вот так. Вернувшись, я первым делом принял для лучшей храбрости, а после, не мешкая, отправился на могилу к Надежде и вбил в нее кол. И что ты думаешь: несколько дней все спокойно было. Ничего примечательного не случалось. Хотя Лазарев по всему поселку Бог знает что говорил: и что видел, и чего не видел, и про горло прокушенное… А у нас тут, скажу тебе, народ и без того пугливый… Некоторые в тот же вечер в город подались. Ну, да это еще ничего. Тот же Лазарев в районе был, говорит, что узнавал о Павле: помер. Помер, а тело куда-то делось. Они и не знают, как так вышло. Хотя, в этих больницах ничего не разберешь. Читал в газетке-то: один помер, его не в тот угол завезли, да на восемь дней и забыли… Читал?
— Не помню…
— Поищи. Интересная была газетка. Хотя, может, врут. Теперь нигде так не врут, как в газетках… Ну, да я заболтался. — Вскоре прошла молва, что Павла в поселке видели. Вот тогда-то все окончательно разбежались. До сих пор никто не показывается. Только я живу. А мне что? У меня дед был специалист по этим делам. У меня от него серебряные пули остались. Ну, и ружье к ним. И прочее наследство. Чего мне бояться? Это он меня боится…
— Это вы о Павле?
— Это теперь не Павел. Это упырь. Я позавчера его видел. И вчера. Но вчера хужей: далеко, стрелять нельзя было. Он тут где-то в камышах таится. А вот позавчера лучше видел. Под вечер это было. Вышел я, значит, до ветру, и вижу: возле дома Стаховых, — вон то, видишь? — да нет, где уж в такой тьме… Завтра покажу… Вот у этого дома Павел и стоял. Увидел я, значит, его — и он меня. Ружья у меня с собой не было. Погрозил я ему кулаком и крикнул:
— Хороший ты был человек, Павел, когда человеком был. Но глупый. Не слушал тогда меня, ну, а теперь не прогневайся. Теперь я про тебя, человека, забыл навсегда. Жаль, ружья с собой нет, а то б я от тебя белый свет избавил. Ну, да успею…
А он, показалось мне, оскалился на меня, да и побежал вниз, к реке. Когда я выскочил с ружьем, его уже не было. Но я понял, что он в камыши укрылся, больше некуда ему было.
Так что, парень, — закончил Михалыч, хлопнув меня по плечу, — опоздал ты. Возвращайся домой. Не сейчас, конечно, не сегодня; ночуй у меня, а поутру отправляйся. Нечего тут делать. Только мне мешать будешь.
— А Надя?..
— А что она? Я же ее пригвоздил. Она спокойна.
*
…Должен признаться, меня томило тогда нехорошее предчувствие. Как будто не все еще произошло. Илия не все еще понял, и мне предстояло узнать что-то добавочное… Ночевать я остался у Михалыча, не слишком поверивший в его байки (согласитесь, невероятно верить в подобные вещи!), но все же достаточно проникшийся ими, чтобы осмелиться выйти из дома в ночь.
Сон ко мне не шел. Я лежал на кровати Михалыча на спине, руки за голову, а в эту голову лезли назойливые и неприятные мысли. Михалыч спал на полу, у стены, на каком-то тряпье, и руку держал на цевье своего оружия. Он жутко храпел, да не только храпел, с горлом его творилось нечто невообразимое: там то клокотало, то хрипело или булькало. Через ровные промежутки времени, словно возвещая начало новой фазы некоего процесса, Михалыч издавал громкий цокот и на несколько минут затихал. Потом все повторялось.
Естественно, такой концерт не помогал мне заснуть, мне, и так утомленному многими событиями и сведениями, обременившими сегодня нежданно-негаданно мою несчастную голову. Еще немного помучившись бессонницей, я решил выйти покурить. Натянув брюки, я двинулся к двери, но как только тронул ее, в спину мне раздался резкий, настороженный голос Михалыча:
Одиночная повесть, из которой должны были пригодиться потом несколько предметов…
Главному герою волею злых сил попадает в руки старинный амулет. Этот амулет не только добавляет герою возможностей, но и оказывает на него негативное воздействие, забирая жизненную энергию. Герою удаётся избавиться от амулета, но он и не подозревает, что тем самым попадает в гущу вражды демонических кланов идущую от самого начала времён. Амулет же оказывается зародышем Древнего ужаса, который рвётся в мир. Справится с ним герою помогает тайна его Рода и Наследство предков. В книге так же приведены потрясающие по красоте и лиричности стихи-баллады.
Волею судьбы Раснодри Солдроу вынужден примерить на себя личину танга, древнего борца с монстрами, презираемого всеми. Он вынужден самостоятельно постигать мастерство своего нового ремесла, ибо тангов уже давно никто не видел. И хоть в их отсутствие все научились бороться с монстрами подручными средствами, необходимости в тангах никто не отменял. Цепь случайностей проводит Раснодри сквозь опасные приключения, заставляет добыть древний магический артефакт, убить могущественного монстра, побывать в потустороннем мире и защитить столицу Давурской Империи от армии оживших мертвецов.
На что способен простой парень с Земли, оказавшись в другом мире, погрязшем в древней, кажущейся нескончаемой войне? Отважится ли он на борьбу ради спасения мироздания или отступит, понимая, что мал и ничтожен в этом огромном мире?
Двенадцать принцесс страдают от таинственного — и абсолютно глупого — проклятия. Любой, кто положит ему конец, получит награду. Ревека — умная, но недостаточно почтительная ученица знахаря, тоже хочет получить вознаграждение. Но её расследования раскрывают глубинные тайны и ставят девочку перед непростым выбором: сможет ли она разрушить заклятие, если опасности подвергается её собственная душа?
Фрэнк сын богатого торговца. Он рожден в мире, который не знает пороха и еще помнит отголоски древней магии. Давно отгремели великие войны, и теперь такие разные разумные расы пытаются жить в мире. Ему унаследовавшему огромное состояние, нет нужды бороться за хлеб, и даже свое место под солнцем. Он молод, многое знает и трезво смотрит на мир. Он уже не верит в чудеса, а старые мудрые маги кажутся ему лишь очередной уловкой власти. Только логика, причинно следственные связи, прибыли и выгода правят миром и стоят выше и холодной гордости эльфов, и доблести рыцарей, и веры кардиналов.
После череды загадочных событий четырнадцатилетний Глеб попадает во Внутренний мир — место, где до сих пор существует магия, а наделенные сверхчеловеческой силой рыцари бороздят просторы королевств. Появление гостя не проходит незамеченным: мальчика принимают за посредника — легендарного посланника, отвечающего за связь между мирами. Со времен последнего посредника минуло более тысячи лет, и Глеб — первый человек, которому удалось попасть во Внутренний мир. И все бы ничего, вот только по преданию, посредник еще и наделен огромной магической силой… Так ли прост главный герой? Проснутся ли в подростке приписываемые ему магические навыки, и что он будет делать, когда окажется втянут в придворные и межгосударственные разборки? В любом случае, нужно торопиться — враги не сидят на месте, а между королевствами бушует беспощадная война, грозящая уничтожить все сущее, и лишь авторитету посредника и его силе по плечу остановить неумолимо надвигающуюся катастрофу.