Серебряная чаша - [190]

Неожиданно тишина была вновь нарушена резким порывом ветра. Он был настолько силен, что шторы поднялись чуть ли не к самому потолку. Весь дом содрогнулся, а свечи задуло. Дело уже было к вечеру, поэтому в комнате сразу стало сумрачно. Ничего не было видно, кроме смутных расплывчатых силуэтов.

Юный Давид подошел поближе и встал рядом с Лукой. Глядя на чашу, он дрожал, восторженно шепча:

— Я вижу.

Молодой человек пошатнулся, и Луке пришлось даже положить ему на плечо руку, чтобы поддержать.

— Да, сын мой. Те, кто смотрит на мир через призму истинной веры, всегда увидят ее, даже в полной темноте. Только молчи и не говори ничего. В этой комнате есть люди, чья вера не так беззаветна. Для них чаша не сияет…

2

В течение всей последующей недели в доме Василия не закрывались двери. Чаша была установлена на видном месте, и христиане Антиохии толпами приходили посмотреть на чудесную вещь. Тут можно было встретить совершенно разных людей. Простых и состоятельных. Они входили с серьезными, вытянутыми лицами и выходили с глазами, сияющими от счастья.

Хархас, видя, что с его мнением никто не считается, и что даже самые верные сторонники отклонили его доводы, в очередной раз «умыл руки». У входа в комнату стояла охрана и каждый входивший вынужден был проходить сквозь холодный блеск обнаженных мечей.

Учитывая постоянную угрозу, нависшую над домом и чашей, меры предосторожности были необходимы. У самого входа в дом стояли люди, которые осматривали всех пришедших и открывали двери. Больше троих за один раз не пускали. Но то, что за домом велось тайное наблюдение, было ясно с самого начала. Однажды один слепой нищий увязался за группой гостей. Он очень тщательно ощупывал палкой дорогу перед собой, пытался проникнуть внутрь и время от времени громко кричал:

— У меня нет глаз! Я ничего не вижу! Пожалейте меня! Пропустите!..

В тот день была очередь Василия стоять на страже. Он сразу обратил внимание на этого слепца, и от него не укрылось, с какой тщательностью нищий обошел огромный булыжник, который лежал у него на пути. Тогда юноша быстро приблизился к нищему и грубо схватил его за локоть.

— Ты пришел сюда с грязными помыслами, — сказал он. — Нет смысла ощупывать дорогу палкой. Думаю, ты найдешь обратный путь и без нее. А в следующий раз, если захочешь обмануть нас, научись ходить, как настоящий слепой.

— Не дотрагивайся до меня! — завопил нищий. Его рука словно змея скользнула к поясу и выхватила кинжал. — Да, у меня есть глаза. И я пришел сюда, чтобы воспользоваться ими. Поэтому будь осторожен, а то эта игрушка вскоре будет торчать из твоей спины!

Он ушел, выкрикивая на ходу угрозы. Через каждый шаг он останавливался и оглядывался по сторонам, изучая местность. Страха он не испытывал никакого.

Вторая попытка имела больший успех. К дверям дома принесли рыбу. Повар взял корзину и понес в дом. Через какое-то время он почувствовал, что за ним идут, и оглянулся. Но продавец уже исчез. Он отыскал его на лестнице, которая вела в комнату, где хранилась чаша. Повар был сильным малым, с крепкими мускулистыми руками, а продавец маленьким и хилым, но очень юрким. Повару потребовалось немного времени на то, чтобы схватить хитреца и выволочь его во двор. Там он вытащил из корзины самую крупную рыбу и отхлестал ею коротышку по щекам.

— Негодяй! Шпион проклятый! — шипел он. — Если ты еще хоть раз попытаешься проникнуть в дом, я отдам тебя в руки людям, которые хорошо знают, что делать с такими субъектами, как ты. Ты хорошо меня понял?

Но незнакомец лишь нагло рассмеялся ему в лицо.

— Я обязательно вернусь, и ты еще дорого заплатишь за эти пощечины, — ответил он.

С этими словами он побежал к стене и, несмотря на то, что она была довольно высокой, словно кошка, вскарабкался по ней и спрыгнул с другой стороны.

— Я вернусь так же легко, как сейчас ушел, — донесся его голос с той стороны стены.

Василий не был в курсе этого происшествия, так кал был полностью поглощен делом о своем наследстве. Как только работа над чашей была закончена, он тут же нашел себе человека, который слыл хорошим юристом и имел репутацию очень знающего и ловкого чиновника. Этот чиновник был евреем по имени Иоезер, жившим в Антиохии. Василий рассказал ему всю свою историю и не забыл про свои приключения при дворе Нерона. Закончил он свое повествование вопросом.

— Как ты считаешь, могу ли я рассчитывать на повторное слушание моего дела? Если поднимется шум, то он может привлечь внимание чиновников из дворца. А они тут же сообщат обо мне императору. Стоит ли рисковать?

Иоезер долго размышлял.

— Пойми одно: Рим далеко. До столицы империи доходит лишь слабое эхо того, что случается у нас. К тому же они мало интересуются нашими делами. Я больше чем уверен, что документы и отчеты, которые будут высланы из Антиохии, останутся навечно похороненными в море чиновничьих бумаг в Капитолии. Никто и не будет даже читать их, не то что обсуждать. Вдобавок к этому, ты — римский гражданин и ты не нарушил никакого закона, объявив себя христианином. Да и еще: сведения о заговоре в императорском дворце так и не подтвердились. Так что и с этой стороны тебе нечего опасаться. Мне кажется, ты вполне можешь попытаться добиться повторного слушания своего дела.