Серебристое дерево с поющим котом - [45]

Команды составились неполные – по девять человек. Но шума и гвалта среди берёз было, словно сошлись две рати кочевников. Деревья-ветераны вздрагивали до маку­шек.

Антошка стоял на воротах…

Есть уже немало историй про мальчишек-инопланетян, и везде герои эти проявляют удивительные способности: и мысли читают, и поражают своими талантами академиков, и спортивные рекорды ставят… Но Антошка был самый обыкновенный. И хотя вратарь из него получился очень не­плохой, но это – по ребячьим меркам. А в команде Бобы Каблука народ был тоже не промах. И в первые десять минут Антошке вляпали два гола. Хорошо, что Буца и Андрюша своё дело знали и скоро свели игру к ничейному счёту…

Через полчаса сделали перерыв. Устало вытирали пот­ные лбы, падали на траву и по очереди глотали из фляжки брусничный морс. Варя, которая, в игре была левым защит­ником, теперь превратилась в медсестру: футболистам обе­их команд мазала зелёнкой ссадины. Скоро игроки сдела­лись словно облепленные свежими тополиными листьями…

Ну а потом начался второй тайм.

Счёт был уже четыре – четыре, и оставалось до конца десять минут, когда случился конфликт. Впрочем, не из-за спора между командами. Играли-то довольно мирно, хотя и без судьи. Но вышло так, что при очередной атаке Бо­биной команды зазевался их маленький (вроде Андрюши) нападающий. Боба сделал ему пас, но мальчишка запутался и не попал по мячу, хотя мог впаять вратарю Антошке вер­ный гол. И Боба с досады крепко огрел своего подчиненного по затылку. Тот понурился и стал тихо ронять слёзы.

Игра остановилась сама собой.

Сеня сказал:

– Ты чего, Боб, руки-то распускаешь на маленьких…

– Тебе какое дело, Абрикос! – возмутился Каблук. – За своих страдай!

Но Сеня Абрикос ответил, что нету здесь своих и не-своих, потому что рабство давно отменили. И каждый че­ловек – он свой собственный. И если кому-то охота давать подзатыльники, пусть он даёт их себе. Или разбежится и кумполом во-он о ту берёзу…

Каблук ответил, что о ту берёзу стукнется сейчас Аб­рикос. Сеня подобрался. Он умел не только сочинять расска­зы. К тому же рядом стояли друзья. И Антошка смотрел – удивлённо и настороженно.

– Может, отойдём, поговорим? – предложил Каблук. Был он выше Сени на голову. Сеня ощутил в душе зами­рание, но храбро согласился отойти. Вмешался Матвей и сказал, что если у Каблука чешутся руки, то пусть объяс­няется с ним, с Матвеем, а с Абрикосом у Бобы неравные возможности. Каблук согласен был и на такой вариант.

– Хватит вам, – велела Варя. Она в это время успо­каивала Димку – маленького нападающего, пострадавшего от Бобы. Гладила по затылку.

– А ты помолчи, балерина, – сказал Каблук. – Пу­стили играть, так не пикай, будь довольна. А то сама полу­чишь.

И тогда приблизился Стёпа Лошаткин. Буца. Его круг­лое лицо было тёмно-розовым, глаза сверкали, а воздух с шипением вылетал из приоткрытых губ и втягивался обрат­но.

– Кто балерина? – спросил Буца тонко, но грозно. – Она балерина? Зато я не балерина! Щас как вделаю между глаз!..

Он был ниже Бобы, но по весу, конечно, не уступал.

Боба Каблук храбро заусмехался:

– Да уж, конечно, ты не балерина. Хочешь потрясти лишнее сало?

Слова эти Буца справедливо счёл возмутительными и двинул обидчика в плечо. Тот еле устоял и огрел Буцу по уху. И в свою очередь заработал удар в подбородок (хоро­шо, что Стёпин кулак был мягкий). После этого оба про­тивника сцепились и рухнули под ноги столпившимся зри­телям. Зрители не стали смотреть безучастно. Усилиями двух команд бойцы были растащены под крики:

– А ну, кончайте!

– Совсем психи, да?!

– Играть будем или друг другу морды бить?!

Восторжествовал мирный вариант. Решили доиграть, а потом пускай уж сводят счёты, кому хочется.

Доиграли без дополнительного результата, осталось че­тыре – четыре. Каблук и Буца продолжать поединок не стали, потому что прежний запал уже угас. Как-то неохота было распалять себя заново.

Наша команда умылась у ближней колонки и пошла на Ямской пустырь, чтобы похвастаться перед Пим-Копытычем. Конечно, ничья – это не победа, но футболисты Бобы Каблука считались очень сильными и сыграть с ними “че­тыре – четыре” было очень даже славно.

Сидели у трескучего огонька, хвалили Пим-Копытыча, который так хорошо натренировал их, особенно Антошку.

И самого Антошку хвалили: несколько раз он спасал ворота от неминучего гола. И, конечно, нашлись добрые слова для героического Олика – техника у него была не очень, но зато как героически он бросался под ноги самым грозным противникам!

– И Андрюша с Буцей молодцы, – сказала Варя.

– Буца вообще герой, – заметил Маркони, ощупывая треснувшие очки. – Каблука чуть по уши в землю не впе­чатал.

Стёпа задышал, словно выпускал остатки боевого азарта.

– Я бы ещё больше вляпал ему за того пацана, да вы оттащили. Ладно, пусть живёт…

– Ты и так хорошо его проучил, – сказал Матвей. – Ты, Стёпа стал парень хоть куда. Ну зачем тебе обратно во взрослые?

– Да я уж и сам думал. Но жена грозит в интернат отдать. “У меня ведь, – говорит, – родительских прав на тебя нету, да и вообще зачем ты мне такой сдался…” А в интернате, сами понимаете, жизнь не сахар. Изводить на­чнут, Жиртрестом обзывать или ещё как-нибудь…