Серебристое дерево с поющим котом - [44]

– Что?

– Ты не обижайся, что я разревелся, как Никитка. И тебя разбудил…

– Да что ты, Антошка! Да я же… ты не думай, я всё понимаю…

Антошка пошмыгал носом, пробормотал:

– Давай теперь спать…

И правда быстро уснул.

Уснул и Сеня. И увидел, как резко, в одну минуту по­холодало зелёное лето и с накатившихся сизых туч посы­пались крупные снежинки. Они падали на пустырь и пре­вращались в девочек-танцовщиц. Вроде маленьких лебедей из балета. И кружились. И все были ужасно похожи на Варю, только очень бледные, почти белые. И с одинаково безразличными, неулыбчивыми лицами. Сеня подбегал то к одной, то к другой, пытался схватить за руки. Но девочки легко изворачивались и стеклянно смотрели мимо Сени. И не прерывали своего холодного бесшумного танца.

Сеня понял, что это продолжение Антошкиного расска­за про манекенов. Тогда он прогнал сон. Открыл глаза, прислушался. И понял, что Антошка опять не спит.

– Кап…

– Что, Сень?

– Но если наши капли все неживые, как они могут питать живую природу? Это же… ну, не вяжется одно с другим.

– Я тоже над этим голову ломал. Тут какая-то загадка…

“И надежда”, – подумал Сеня.

После этого они дружно уснули до утра.

Утром погода наладилась. Опять побежали солнечные дни. И опять были вечера с кострами на Ямском пустыре.

Пим-Копытыч малость повеселел. Всё чаще участвовал в футбольных тренировках: удачно забивал голы тем, кто вставал в ворота. Упрется руками в землю, прищурится да ка-ак вляпает валенком по мячу – тот будто пушечное ядро… Лучше всех ловил мячи Антошка, из него получился замечательный вратарь.

А по вечерам у огонька Пим-Копытыч опять брал ги­тару и вспоминал романсы…

Но когда все расходились и наваливалась проткнутая звёздными лучами ночь, Пим-Копытыч вылезал из вален­ка. Если бы кто оказался рядом и мог видеть в темноте, то узнал бы, что у Пим-Копытыча тощее кошачье тельце. Только хвост был плоский и кожаный. Как у какого-то морского зверя. И длинный.

Этим хвостом Пим-Копытыч начинал вращать, как ло­пастью пропеллера – быстрее, быстрее. И наконец подымался в воздух. Как маленький вертолёт без огней. И летел на берег Петуховки, где на кирпичах был выбит силуэт котёнка. Напрасно ребята думали, что Пим-Копытыч ниче­го не знает…

Он приземлялся у нагретого за день фундамента, гладил сморщенными ладонями кирпичи, вздыхал и бормотал:

– Маленький мой…

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ Футбол среди берёз

Младший лейтенант Кутузов уволился из участковых. Ушёл в специальный боевой отряд, который проверял подземелья недостроенного метро. Говорят, водились там всякие чудовища-мутанты. А кроме них обычные злоумышленники. Укрывались от милиции и прятали награбленное. 0 героических делах отряда ходила масса слухов, а газета “Вечерний Ново-Калошин” писала на всякий случай, что слухи эти совершенно беспочвенные.

Однажды ребята встретили бывшего участкового на улице. Все поздоровались (кроме Пеки, который потупился).

Кутузкин ответил приветливо, но с оттенком важности. У него была забинтована рука.

– Это… там? – шёпотом спросила Варя и показала вниз, себе под ноги.

Кутузкин поднёс палец к губам.

Все молчали с уважением и пониманием. Конечно, младший лейтенант был не очень умелый участковый, но человек он был безусловно храбрый. И теперь он, видимо, нашёл себе настоящее дело.

Кутузкин пригляделся к Лошаткину.

– А ты, значит, племянник Степана Степаныча? Ну-ну, похож. Я его помню, когда он вот такой же был. Прав­да, сам-то я помладше, но вспоминаю. Однажды он к нам в сад залез через забор, а дед мой, Фёдор Иванович, уж-жасно не жаловал непрошеных гостей…

– Пошли, ребята, – поспешно сказал Стёпа. – На тренировку пора.

Но все дослушали историю про Стёпу и деда Кутузова. А потом хихикали над Стёпой. Он, впрочем, не обижался.

И вообще он был парнишка покладистый. К тому же нежадный. Часто приносил из дома всякие заморские сла­дости, которые потихоньку таскал с магазинного склада. А может, он уже отвык от мысли, что “К Вашим услугам” – его собственный магазин…

Впрочем, время от времени Стёпа осторожно спрашивал: точно ли его после десятого августа превратят опять в Степана Степаныча. Объяснял виновато:

– Я, может, и не торопился бы, но ведь в школу придётся идти, если к осени не повзрослею. Класс в пятый или шестой. А я же всё перезабыл, сразу двоечником сделаюсь… Да и дело жаль, попадёт магазин в чужие руки, а мне потом всё с нуля начинать, когда вырасту… К Вене­ре-то уже ухажёры начали захаживать, принюхиваются к чужому добру, паразиты…

– Только больше не жульничай, когда станешь большим, —сурово говорил Пека. Стёпа клялся, что будет самым честным и самым благородным торговцем на планете Земля, а может быть, и во всей Галактике. И между про­чим, расспрашивал Антошку, существует ли торговля на Ллиму-зине. Но на этой планете торговли не было. По крайней мере у капель. Энергии магнитных полей хватало им всем, а больше ни в чём капли не нуждались…

На первое августа назначен был футбольный матч с командой Второй Песчаной улицы. Там был капитаном Боба Каблук.

Играли на лужайке в конце улицы. Лужайка была ровная, только на ней там и тут росли прямые старые берёзы. Ну и ничего. Это даже придавало игре дополнительную остроту. Например, когда мяч отлетал от ствола в неожиданном направлении, а футболист с разгона брякался о дерево лбом (а потом оттирал белые следы бересты).