Сердцу не прикажешь - [55]

Квинт пристально посмотрел Ники в глаза.

– Так вот, – продолжал он. – Кто-то позвонил Элизабет и оставил на автоответчике сообщение. Сказал, что будто бы знает, где находится Каспер. Как ты думаешь, кто бы это мог быть?

– Я не крал Каспера, мистер Лоренс.

– Если бы я думал так, то не стал бы откровенно разговаривать с тобой.

В коридоре послышались шаги, и кто-то зашел в телефонную будку. Квинт не отрываясь глядел в голубые глаза Ники. «Он знает, кто взял Каспера, – подумал Квинт, – по глазам видно. Это так же верно, как то, что я стою перед ним».

– Я ничего не знаю об этом звонке. Клянусь вам, мистер Лоренс.

– Я верю тебе, малыш, – совершенно искренне ответил Квинт.

– Пожалуйста, мистер Лоренс, не говорите ничего маме и мистеру Томпсону. Если вы это сделаете, все только запутается.

Квинт был ошеломлен выражением муки, написанном на лице Ники.

– Конечно, Ник. Все останется между нами, – успокоил он мальчика и, помолчав, добавил: – Ты хочешь еще что-нибудь сказать?

Вид Ники выражал страдание, он сделал два глубоких вздоха, но, с шумом выдохнув воздух, только покачал головой. У Квинта даже язык не повернулся пристыдить его за слабость. Может быть, кто-то поможет мальчику, и тогда он откроет всю правду.

– Ладно, приятель, – сказал Квинт, потрепав Ники по плечу. – Пока пусть все остается так.

– Да, сэр, – ответил Ники. У него словно гора свалилась с плеч.

– Ну, пошли! – скомандовал Квинт. – Нельзя же заставлять людей ждать оратора.

– А о чем вы сегодня будете говорить? – спросил Ники, неожиданно улыбнувшись.

– Вы слишком любопытны, молодой человек. Ну уж ладно, тебе я скажу… Сейчас мы поговорим о «Силе слова». Надеюсь, ты не заснешь на моей лекции?

Был поздний вечер. Войдя в дом, Элизабет сбросила плащ и на цыпочках закружилась по холлу. Квинт с улыбкой зааплодировал.

– В детстве я мечтала стать фигуристкой. – Все еще под впечатлением от только что увиденного шоу на льду, Элизабет исполнила еще одно изящное па.

– Ну и в чем же дело? У тебя вполне подходящая фигура, – отозвался Квинт.

Элизабет улыбнулась, чувствуя устремленный на нее жадный взгляд.

– Не знаю. Возможно, меня испугала перспектива стать звездой.

Улыбка сбежала с лица Квинта, и он вдруг стал очень серьезен.

В замешательстве Элизабет принялась расправлять мягкую ткань платья, не очень понимая причину перемены, происшедшей с ним.

– Думаю, что дело заключалось не в самом спорте, – продолжала Элизабет. – Наверное, меня больше всего привлекали яркие костюмы, вышитые блестками, в которые были одеты фигуристы. Искренне признаюсь в одной постыдной слабости. Я всю жизнь занимаюсь тем, что экспериментирую над одеждой в своей гардеробной.

– Ну, я рад тому, что ты благодаря этой своей слабости выглядишь так привлекательно. – Квинт провел пальцами по краю ворота короткого облегающего платья. Он видел, как Элизабет затрепетала от этого прикосновения, и повторил движение еще раз.

Во рту у Элизабет пересохло, когда Квинт взял ее за руку и повел через холл мимо гостиной. «Что он собирается делать?» – взволнованно подумала Элизабет. Она согласилась заехать к нему выпить чего-нибудь после представления. Конечно, они были наэлектризованы атмосферой вечера, и опасность того, что глоток вина может иметь продолжение, разумеется, существовала. Но не может же быть, чтобы Квинт с ходу попытался затащить ее в постель?

Элизабет продолжала размышлять над тем, как бы выпутаться из сложной ситуации, не рискуя повторить неуклюжую сцену у нее дома. Но ее опасения были напрасны. Квинт пригласил ее в комнату, расположенную прямо рядом с бильярдной. Когда он зажег свет, глазам Элизабет предстала не спальня, а обитый мягкими панелями зал с внушительным набором тренировочного оборудования.

– Перед тем как выпить, я хотел кое-что тебе показать, – сказал Квинт очень серьезно.

Элизабет остановилась возле одного тренажера. На одном его конце располагалась стойка с перекладиной, на которой были подвешены громадные гири.

– Ты действительно поднимаешь это? – спросила она.

Квинт бросил взгляд на гири и кивнул, не видя в этом ничего особенного. Он шел прямиком к витрине на дальней стене зала, где на красном бархате лежал свисток. Какое-то время они молча стояли перед витриной, глядя на свисток. Покосившись на напряженно сжатые губы Квинта, Элизабет поняла, что этот предмет имеет для него большое значение. «Интересно, что за ним скрывается», – подумала она.

– Я… храню свисток, чтобы он напоминал мне… – Квинт говорил медленно, с трудом подыскивая слова.

Элизабет была вся внимание. Не проронив ни слова, она ожидала продолжения рассказа, понимая, что Квинт собирается сообщить ей что-то очень важное. Он крепко сжал руку девушки.

– Свисток принадлежал моему школьному тренеру. Этому человеку я доверял больше всего на свете. – Квинт наклонил голову и нахмурился, словно прислушиваясь к голосу из прошлого. – Я буквально боготворил его. До тех пор пока он меня не предал.

– А теперь ты его ненавидишь? – спросила Элизабет, следя за выражением лица Квинта.

– Ненавижу? – опешил Квинт. – Вовсе нет. Своим предательством он добился неожиданного результата – моя жизнь круто изменилась к лучшему. Вместо того, чтобы влачить жалкое существование, довольствуясь крохами, как это бывает с большинством бывших спортсменов, я замахнулся на суперприз. Тренер сумел дать мне такой чертовской силы запал, что пламя бушует во мне до сих пор.