Сердцевина яблока: Демифологизированная история The Beatles - [29]
До 1967 года Beatles пели о простых чувствах: молодые люди все это впитывали и идентифицировали себя с ними. Но «Sgt. Pepper» был уже продуктом более абстрактного сознания, который не столько представлял жизнь в музыкальных образах, сколько создавал отвлеченные жизненноподобные картины, описывая их сверхчувственным, туманным языком. Это была попытка создать произведение чистого искусства, и Beatles как художники хотели, чтобы оно именно так и было понято. Но молодежь, как и прежде, стремилась идентифицировать себя с музыкой своих героев. В результате жизнь начинала имитировать искусство. «Sgt. Pepper», порвав с условностями, породил, пусть невольно, свою собственную условность. Сама не понимая почему, огромная масса американской молодежи решила, что ей нужны все эти новые вещи, которыми, как ей казалось, увлечены Beatles. Тинейджерам вдруг понадобились яркие костюмы, униформа оркестрантов Армии Спасения, колокольчики, бусы, раскрашенные лица и прочая нелепая атрибутика. Среднему подростку, скажем, из Деймона, попадалась на глаза фотография Джона Леннона в «цветочных» штанах, и он тут же бежал покупать точно такие же. Ему не было дела до того факта, что эти штаны были продуктом массового производства и выпускались фирмой «Хэнди-Дэнди» с Седьмой авеню, и его нисколько не удивляло, что штаны эти продаются в «Магазине тетушки Фрэнсис». Причем сама тетушка Фрэнсис даже не подозревала, что торгует супермодным товаром — просто один человек из Нью-Йорка сказал ей, что такие штаны будут хорошо раскупаться.
Коммерсанты ухватились за эти признаки нового стиля жизни и приспособили их к своим интересам. Потребовалось некоторое время, прежде чем новые веяния были замечены теми, кто контролирует перемены. Но зато теперь они ясно видели, куда дует ветер. Ожидать, что они согласуют свою политику с новыми направлениями массового сознания, было так же нереально, как пытаться вбить квадратный клин в круглое отверстие. Они просто чуть перестроили свою машину, и вот она начала выдавать партии новых товаров, предназначенных для хиппи. Наступила эра Питера Макса[45]. Все, что именовалось «груви»[46], становилось продуктом массового производства и даже не нуждалось ни в какой рекламе — об этом уже успевали позаботиться средства массовой информации. Журналы, ТВ и радио, ориентированные всегда на массовый рынок, свели ценности новой культуры до уровня, доступного пониманию типичного американского потребителя.
Beatles действительно спровоцировали появление чего-то нового. Но они даже не подозревали, к каким последствиям все это приведет.
Брайан Эпштейн не пошел на последний концерт Beatles, состоявшийся в Сан-Франциско. Он остался в отеле на Беверли-Хиллз, и там с ним случилась неприятность, глубоко его потрясшая. Вместе с ним в отеле находился Нат Вайс. Он рассказывает: «Мы с Брайаном вышли пообедать, а когда вернулись, то не нашли своих портфелей: их кто-то прихватил. Потом мы получили письмо, автор которого требовал выкуп, иначе-де он передаст кому следует компрометирующие Брайана письма и таблетки, которые были у него в портфеле. Я позвонил в полицию, и этого типа арестовали. Он оказался тем самым бойфрендом, который однажды ограбил Брайана, угрожая ножом. Брайан и на этот раз не стал подавать в суд — не столько потому, что боялся позора, сколько потому, что ему было жаль парня.
В следующем месяце Брайан пытался покончить с собой. Все приписали это депрессии, которая развилась у него из-за решения Beatles прекратить выступления, но я-то знал, что случай в Беверли-Хиллз сыграл тут не последнюю роль. Он принял чрезмерную дозу таблеток, оставив записку, в которой передавал всю свою собственность друзьям — Питеру Брауну, Джеффри Эллису и мне. К счастью, его вовремя доставили в больницу. Спустя несколько месяцев он снова хотел наложить на себя руки, но то была слабая попытка. Мне кажется, он терял веру в себя: раньше его прогнозы всегда сбывались, а теперь он все чаще ошибался. К тому же в этот период он плотно сидел на ЛСД. С ним стало очень трудно работать. Я почувствовал это, когда в октябре он приехал в Штаты».
Хотя ведение дел Beatles и так поглощало всю его энергию, Эпштейн хотел заниматься и другими амбициозными проектами. Вайс говорит, что Брайан не оставил надежду доказать, что он хороший менеджер и что успехи, которых он добился с Beatles, не были случайностью. Кроме того, он пытался найти что-нибудь удовлетворявшее его художественным наклонностям. В Seville Theater он изначально хотел ставить пьесы, долго к этому готовился, но потом решил сделать из него площадку для рок-концертов.
«Брайана не беспокоило, что театр не давал прибыли, — говорит Вайс. — Ему было достаточно того, что приносило ему руководство Beatles и другими артистами. В последнее время он почти не занимался делами Nems, поручив их своим помощникам. Он был увлечен идеей представить английской публике лучших американских исполнителей. С этой целью он ангажировал Чака Берри, Фэтса Домино и Four Tops. Разумеется, ему приходилось платить им гонорары по высоким американским ставкам. Но Брайан просто обожал окружать себя лучшими музыкантами. У него был свой бар в Seville Theater — там собирались английские и американские знаменитости».
