Сердце воина - [35]

– Девушка отличалась редкой отвагой, – продолжал Гэвин, – ведь она пожертвовала собой ради других.

Малькольм опять уставился в огонь. Смотреть на скульптуру он почему-то не мог. Однако и в камине ему чудилось прекрасное лицо, объятое пламенем. Долго ли она ждала его?

– Вообще-то они неохотно говорят о ней, – сказал Гэвин. – Элизабет объясняет это тем, что память о девушке еще слишком свежа.

Еще бы! Ведь и сам Малькольм не мог вспомнить без душевной боли свою Мэриан, погибшую, как и многие беспомощные женщины и дети клана Макфейнов, из-за того, что он был пьян и бессилен… Малькольм отхлебнул вина, люто ненавидя себя.

– Возможно, покушавшийся решил наказать тебя за то, что ты не подоспел вовремя, – предположил Гэвин – Нападение пробудило Маккендриков от столетнего безмятежного сна. Вполне вероятно, что некоторые считают, будто по твоей вине утратили мир и покой. Ты подвел их, значит, теперь должен убраться, потому что не имеешь права находиться в обществе членов клана.

– Так и есть.

Гэвин с укором взглянул на друга.

– Ты здесь совсем не потому, что считаешь это своим правом, – заметил он. – Тебя попросили, и ты откликнулся на просьбу.

– Нет! – с отчаянием воскликнул Малькольм. – Меня соблазнил блеск золота.

– Пусть так, но это не важно. Если ты в самом деле способен помочь Маккендрикам, не все ли равно, работаешь ты за вознаграждение или бескорыстно?

Малькольм задумался. Возможно, обычный воин смутился бы, запросив плату за услуги. Сам он тоже спокойно отнесся к тому, что Дункан предложил ему золото. Однако Малькольм не причислял себя к обычным воинам. Он – Черный Волк, бывший лэрд могущественного клана Макфейнов! Несколько лет назад Малькольм сам предложил бы Маккендрикам помощь, не зарясь ни на какое золото.

– Существует и другое, более пугающее объяснение, – проговорил он, ощутив глубину своего падения. – Вдруг кто-то хочет меня спровадить, боясь, как бы клан с моей помощью не набрался сил?

Гэвин нахмурился:

– Кто же заинтересован в том, чтобы клан оставался слабым?

Малькольм осушил свою чашу и мрачно посмотрел на друга:

– Тот, кому известно, что на клан снова нападут.

От поленьев остались лишь тлеющие уголья. Малькольму хотелось еще вина, но кувшин был пуст. Воин сердито отодвинул его и уставился на затухающее пламя свечи. Скоро она погаснет, превратившись в желтую лужицу застывшего воска. Ему не хотелось, чтобы свеча догорала. В темноте он не сможет любоваться прелестной каменной девушкой, когда-то предназначавшейся ему в жены. Малькольм тут же вспомнил, что не мог бы жениться на ней, когда был лэрдом клана Макфейн. Если бы не раны, не страшная боль и не пьянство, облегчавшее ее, он стал бы мужем Мэриан, у них родился бы ребенок; возможно, она уже вынашивала бы еще одно дитя…

Малькольм уронил голову на ноющую руку. Красноватый язычок угасающего пламени напомнил ему волосы Мэриан, кузины, боготворившей его с детства. Робкая Мэриан со временем превратилась в красавицу, и Малькольм был счастлив, когда его отец сосватал их. Ей было тогда шестнадцать, Малькольму – двадцать восемь; они решили пожениться, когда он вернется домой. Часто, разбив в лесу лагерь, Малькольм мечтал вернуться прославленным Черным Волком во главе овеянного победами войска; Мэриан бросится ему навстречу – зардевшаяся, с развевающимися на ветру волосами, сияющими под солнцем…

Но все получилось иначе. Гэвин привез его домой в телеге с переломанными костями, окровавленного, в лихорадке и беспамятстве. Единственное, что он увидел и запомнил, – это ужас, исказивший лицо любимой, когда его втащили в зал. Ужас, жалость и отвращение.

В то мгновение Малькольм понял, что никогда не женится.

Каменная девушка по имени Ариэлла молча взирала на него со стола. Он отвел взгляд, устыдившись, что опять жалеет себя. Он жив, а обе женщины, которых прочили ему в жены, погибли. Мэриан убили, когда он спьяну увел свой отряд, бросив замок на произвол судьбы. Ариэлла, преданная клану так беззаветно, что предпочла умереть, лишь бы не причинять соплеменникам новых страданий, сгорела, не дождавшись Черного Волка. Проклинала ли она его, испуская последний вздох? Вглядывалась ли в горизонт, надеясь увидеть человека, который, как обещал Элпин, спасет ее?

Малькольм вздрогнул от жгучего стыда и чувства неизбывной вины. Он задыхался в четырех стенах: комната показалась ему тесной и душной. Малькольм вдруг понял, что не имеет права находиться в прежних покоях Маккендрика. Свеча погасла. Оставшись в кромешной тьме, воин встал и на ощупь заковылял к двери. Миновав коридор, он спустился по лестнице, чудом не свалившись со ступенек, и покинул замок, надеясь, что ночной холод и ветер подействуют на него целительно.

Увидев над собой бархатное небо, безмолвное и глубокое, Малькольм пошел дальше, высматривая путеводную звезду. Но звезд не было, сияла одна луна – ослепительно яркая. Он закрыл глаза и опустился на колени, черпая успокоение в матери-земле. Тело, как всегда, раскалывалось от боли, но выпитое вино позволяло ему справляться с ней и думать не только о своих страданиях, но и о других вещах. На память Малькольму пришла Мэриан. Сейчас он хотел бы прильнуть к ее губам. Потом ему вспомнился Гарольд, его кузен и сводный брат Мэриан. Тот дразнил его, выспрашивая, как он поступит, если с сестричкой что-нибудь случится. «Лучше бы он убил меня! – подумал Малькольм с горечью. – Но Гарольд сжалился надо мной и отпустил на все четыре стороны. А ведь его меч положил бы конец моим страданиям!»