Сердце тьмы - [27]

Я чувствовал величие этой глуши, немой и, быть может, лишенной слуха" Что таилось в ней?
I could see a little ivory coming out from there, and I had heard Mr. Kurtz was in there.	Я знал - оттуда мы получали немного слоновой кости, а также слыхал, что там обитает мистер Куртц.
I had heard enough about it, too-God knows!	О да, о нем мне прожужжали уши!

Yet somehow it didn't bring any image with it-no more than if I had been told an angel or a fiend was in there.	Однако я его представлял себе не лучше, чем если бы мне сказали, что там живет ангел или черт.
I believed it in the same way one of you might believe there are inhabitants in the planet Mars.	Я этому верил так же, как вы можете верить, что есть живые существа на Марсе.
I knew once a Scotch sailmaker who was certain, dead sure, there were people in Mars.	Я знал одного шотландца-парусника, который был глубоко убежден, что на Марсе есть люди.
If you asked him for some idea how they looked and behaved, he would get shy and mutter something about 'walking on all-fours.'	Если вы его спрашивали, какой вид они имеют или как они себя держат, он робел и бормотал, что они "ходят на четвереньках".
If you as much as smiled, he would-though a man of sixty-offer to fight you.	Достаточно вам было улыбнуться, чтобы он -шестидесятилетний старик - вступил с вами в драку.
I would not have gone so far as to fight for Kurtz, but I went for him near enough to a lie.	Я еще не зашел так далеко, чтобы драться из-за Куртца, но уже готов был ради него пойти на ложь.
You know I hate, detest, and can't bear a lie, not because I am straighter than the rest of us, but simply because it appalls me.	Вы знаете: ложь я ненавижу, не выношу ее не потому, что я честнее других людей, но просто потому, что она меня страшит.
There is a taint of death, a flavour of mortality in lies-which is exactly what I hate and detest in the world-what I want to forget.	Во всякой лжи есть привкус смерти, запах гниения - как раз то, что я ненавижу в мире, о чем хотел бы позабыть.
It makes me miserable and sick, like biting something rotten would do.	Ложь делает меня несчастным, вызывает тошноту, словно я съел что-то гнилое.
Temperament, I suppose.	Должно быть, такова уж моя природа.
Well, I went near enough to it by letting the young fool there believe anything he liked to imagine as to my influence in Europe.	Но теперь я готов был допустить, чтобы этот молодой идиот остался при своем мнении по вопросу о том, каким влиянием пользуюсь я в Европе.
I became in an instant as much of a pretence as the rest of the bewitched pilgrims.	В одну секунду я сделался таким же притворщиком, как и все эти зачарованные пилигримы.
This simply because I had a notion it somehow would be of help to that Kurtz whom at the time I did not see-you understand.	Мне пришло в голову, что таким путем я могу помочь Куртцу, которого в то время я еще ни разу не видел.
He was just a word for me.	Для меня он был только именем.
I did not see the man in the name any more than you do.	Человека, скрывавшегося за этим именем, я видел не лучше, чем видите вы.
Do you see him?	А видите ли вы его?
Do you see the story?	Видите ли этот рассказ?
Do you see anything?	Видите ли хоть что-нибудь?

It seems to me I am trying to tell you a dream-making a vain attempt, because no relation of a dream can convey the dream-sensation, that commingling of absurdity, surprise, and bewilderment in a tremor of struggling revolt, that notion of being captured by the incredible which is of the very essence of dreams...."	Мне кажется, что я пытаюсь рассказать вам сон -делаю тщетную попытку, ибо нельзя передать словами ощущение сна, эту смесь нелепицы, удивления, недоумения и нарастающего возмущения, когда вы чувствуете, что стали добычей невероятного, каковое и является самой сущностью сновидения...
He was silent for a while.	Марлоу на секунду умолк.
"... No, it is impossible; it is impossible to convey the life-sensation of any given epoch of one's existence-that which makes its truth, its meaning-its subtle and penetrating essence. It is impossible.	- ...Нет. это невозможно, невозможно передать, как чувствуешь жизнь в какой-либо определенный период, невозможно передать то, что есть истина, смысл и цель этой жизни.
We live, as we dream-alone...."	Мы живем и грезим в одиночестве...
He paused again as if reflecting, then added:	Он снова задумался, потом добавил:
"Of course in this you fellows see more than I could then.	- Конечно, вы, друзья, можете видеть сейчас больше, чем видел тогда я.
You see me, whom you know...."	Вы видите меня, которого знаете...
It had become so pitch dark that we listeners could hardly see one another.	Сумерки сгустились, и мы - слушатели - едва могли разглядеть друг друга.
For a long time already he, sitting apart, had been no more to us than a voice.	Марлоу, сидевший в стороне, давно уже стал для нас невидимым, и мы слышали только его голос.
There was not a word from anybody.	Никто не произнес ни слова.
The others might have been asleep, but I was awake.	Остальные, быть может, спали, но я бодрствовал.
I listened, I listened on the watch for the sentence, for the word, that would give me the clue to the faint uneasiness inspired by this narrative that seemed to shape itself without human lips in the heavy night-air of the river.