Сердце сумрака - [34]

– Заберите свои слова назад, – холодно произнесла принцесса Инесса, – или лишитесь глаза. Лорд Фокс Пехлеви неоднократно доказывал свою преданность. Всякий раз, когда вставал выбор между его сестрой и Кионом, он выбирал мое королевство. Если Темной аше и оказывали поддержку, то исходила она не от него. Даже Гестия признавала его невиновность. Когда несколько месяцев назад на наш город обрушилась эпидемия Обреченных, он спас ее. Или слабоумие затуманило ваш разум?

– Мы невиновны, ваше высочество! Мы прятали руны всего лишь из страха, что их в своих интересах могут использовать другие. Мы никогда…

– Поскольку муниципалитет был разрушен, вы все вернетесь в соответствующие аша-ка до дальнейших особых указаний, – распорядилась императрица Аликс. – Мои люди ради вашей же безопасности будут вас охранять, в то время как я постараюсь сделать все возможное для спасения своего королевства. Оставайтесь на местах до тех пор, пока я не пришлю за вами.

Как только старейшины удалились, лорд Фокс с опущенной головой преклонил колени перед императрицей.

– Ваше величество, я очень сожалею. – Его голос надломился.

– Встань, Фокс, – произнесла императрица Аликс. Ее тон, еще недавно жесткий, сделался нежным. – Если бы все это время ты не был возле моей дочери, у меня были бы основания тебя подозревать. Но ты проявлял исключительно преданность и прилежание, какие я желала бы видеть у большинства своих самых верных генералов. Ты спас Гестии жизнь, хотя она всей душой желала тебе смерти.

– Я мог бы вернуть свою сестру. У меня была для этого возможность.

– А этот лорд Фокс – хороший человек, – пробормотал сбоку от меня лорд Гариндор. – Только на плечах хороших людей бремя вины тяжелее.

– Чепуха, – возразила принцесса. – Тия была окружена дэвами. Что бы ты ни говорил, ты не смог бы силой притащить ее обратно в Кион.

– Ты спас жизнь мне, – напомнила ему императрица Аликс, – и моей дочери. Я лишь сожалею, что ты не можешь защитить Тию так, как нас.

– Она выстлала себе постель гвоздями и иглами. И теперь должна в нее лечь. – Лорд Фокс с решительным видом поднялся на ноги. – По-прежнему остается нерешенным вопрос со жрицей, ваше величество.

– А что с ней?

– Ее храм был разрушен. Но среди обломков не было найдено ни одного тела: ни самой жрицы, ни ее служителей. И сейчас я направляюсь туда, чтобы продолжить поиски.

– Поиски чего?

– Тии. – У Фокса был изможденный вид, глаза прищурены, челюсти стиснуты – такое лицо я видел у него каждый раз, когда он думал о своей сестре или поблизости ощущал ее присутствие. – Я почувствовал ее. На краткий миг. Уловил с ее стороны радость, когда вы отчитывали старейшин. Она где-то в городе. И я намерен ее отыскать.

Я не стал ждать. Отвернулся от окна и бросился вниз по лестнице, на ходу сообщив лорду Гариндору пару слов о своем замысле и захватив письма, которые отложил для леди Альтисии.

Может быть, Костяная ведьма и бросила меня, но я не забыл о своем долге.

7

На фоне традиционного внешнего вида Киона – пышной зелени и зарослей розовых кустов – храм жрицы высился точно разросшийся сорняк, но тем самым был примечателен. Облик этого купольного святилища, в отличие от окружавших его со всех сторон аша-ка, излучал правдивость и серьезность. Он не стремился никого впечатлить своими простыми белыми стенами и скромной растительностью. Единственной примечательной деталью в нем был висящий у главного входа колокольчик, звоном которого посетители возвещали о своем прибытии.

Как того требовал обычай, сюда я пришла одна. Фокс и Кален отправились в Найтскросс. Зная о том, что сейчас моя семья находилась в Анкио, а не в нашей деревне, я эгоистично испытывала облегчение, хотя мысль об очередном нападении Обреченного вызывала у меня тревогу. Я пообещала Фоксу связаться с ним, как только моя встреча закончится. Общение со жрицей считалось личным делом, которым не принято было делиться даже со своими ближайшими родственниками.

Извилистые коридоры храма были такими же, как и на моей памяти. Эти священные залы я посещала чаще, чем любая другая аша, а потому могла ступать по безмолвным проходам даже с завязанными глазами. Для полноценной аши появление в храме жрицы более полудюжины раз за всю жизнь было необычным явлением, и тем не менее я приходила сюда уже в двадцать седьмой раз. Считалось, что в своей жизни аша доверялась лишь двум людям: своему парикмахеру и своему исповеднику. У меня не было каких-то прочных связей ни с одним из богов, почитаемых в квартале Ив, но жрица была для меня ближе всех к тому, кого я могла назвать своим исповедником.

Однако последние мои визиты к ней закончились неудачей. Множество раз я обращалась к жрице за советом относительно сердца сумрака и своего собственного чернеющего сердца, но неизменно получала отказ. Ни одно количество зиваров, брошенных в качестве подношения в огонь, не могло изменить ее решения. Поэтому я и не ждала, что сегодняшняя встреча принесет иные плоды.

Истинный возраст жрицы был мне неизвестен, я только знала, что она служила в этом храме еще со времен, когда госпожа Пармина была ребенком. Тайны этой святыни оставались загадкой для всех; никто в квартале Ив не мог похвастать знаниями о том, как происходили отбор и обучение кандидатов в служители храма. Одни полагали, что звание жрицы переходит по наследству от матери к дочери и обе они происходят из непрерываемой династии уважаемых провидцев времен Вернаши. А другие были убеждены, что жрица бессмертна, несмотря на отсутствие соответствующих заклинаний и рун.