Сердце, покрытое льдом, легко растопить - [3]

Когда носитель печати лишается девственности, клеймо изменяется, маленькие бутончики распускаются, создавая неповторимый рисунок, переливаясь симфонией красок, украшая запястье изысканным эскизом.

Но случается так, что татуировка реагирует не совсем обычно. В том случае, если во время первого секса партнер сможет доставить неземное наслаждение в совокупности с моральным экстазом, моментом счастья, печать распускается пышным букетом, усыпая руки роскошными цветками. Вьюн, ласково кружась по коже, своим ярким пятном вызывает зависть и восхищение у других.

Бывает и такое, что печать становится уродливым плющом, который ужасными засохшими ветками извивается, запуская свои когти глубоко в кожу, распространяясь до локтя. Подобное случается, если владелец метки попадает в страшные обстоятельства и лишается невинности насильно, испытывая физические и душевные муки. А клеймо несчастья остается на всю жизнь.

Также татуировка любви реагирует на сильное возбуждение и сексуальное влечение, начиная пульсировать, туже затягиваться вокруг запястья и расцветать дополнительными бутонами.

Печать Элизаме вызывает бурю эмоций в зависимости от ситуации. Хороших или плохих? каждый решает сам. Родители могут быть спокойны, видя спящее клеймо своей дочери; друзья? посмеиваться над двадцатилетним парнем, наблюдая подобную ситуацию, или восхищаться другом в четырнадцать, у которого уже красуются бордовые маргаритки.

Глава вторая

У бывшего принца, а нынче жениха темного императора, оказалось на блаженное одиночество всего несколько часов. Морихэль не торопясь скакал в сторону будущего дома, размышляя над тем, как будет относиться ко всему в этом чужом городе и как его примут. Юноша не был осведомлен об обычаях дроу и понимал свое незавидное положение. Ведь чужак, привезенный практически силой для унижения достоинства светлых эльфов, не мог заручиться поддержкой или уважением у придворных. По крайне мере такие мысли витали в голове юноши.

От мрачных размышлений эльфа отвлек приближающийся топот копыт, доносившийся где-то позади него: Аданлас со свитой нагнали. Морихэль настолько сильно погрузился в себя, что не заметил их появления раньше. Темный король потянул поводья на себя, заставляя своего скакуна замедлиться недалеко от коня гордого парня. Владыка дроу пренебрежительно оглядел его.

— Почему ты до сих пор носишь одежду своего народа? — вместо приветствия спросил повелитель.

— Ваши слуги не предложили мне дорожного одеяния, — спокойно ответил Морихэль.

— Нужно было попросить.

— Или сшить самому?! — с иронией в голосе огрызнулся юноша.

— Ты хоть осознаешь свою дерзость и неучтивость? Как тебя вообще воспитывали!?

— Как мужчину и наследника земель.

Повисла недолгая пауза. В то время, пока оба молчали, они почти не чувствовали раздражения друг на друга. Ведь оно было направлено, скорее, на разногласия между расами: тысячелетия вражды не могли пройти в мгновение.

— Брачная церемония пройдет через неделю. Дам тебе возможность привыкнуть и подготовиться, — осведомил Аданлас.

— Спасибо, — холодно поблагодарил юноша.

— Не за что, — уже с ядом в голосе ответил император. — Наш союз скрепят древним ритуалом. Его не практиковали более десяти тысяч лет, так же, как и однополые браки, — повелитель слащаво улыбнулся. — В храме, на глазах у придворных, я раскрою твою печать Элизаме на ритуальном алтаре, до полного моего удовлетворения. Дабы каждый в этом мире знал, что ты принадлежишь мне, — он замолчал на минуту. — Такой союз не сможет разорвать ни одна сила на свете, даже смерть.

Сердце в груди Морихэля ёкнуло. Тонкие пальцы сжали поводья с такой силой, что кожа, пронизанная венами, побелела. Глаза застыли, словно ровная гладь зеркального озера покрылась коркой льда, не отражая в себе ничего. Поток молитв и проклятий хлынул в голову юноши. Он не понимал подобной жестокости и стремления к превосходству, когда уже все доказано, когда светлый народ признал поражение. Морихэль станет его супругом, проживет с ним столько, сколько отмерила владычица Судьба, и даже после смерти они не смогут расстаться. Для чего это нужно было самому правителю, молодой эльф не знал.

— Ваше Величество, — принц впервые обратился к Аданласу уважительно. — Какой ваш любимый фрукт?

— Доринский бордовый виноград, — честно ответил повелитель, не ожидая подобного вопроса.

— Да пожри тля весь урожай этого винограда в грядущем году! — с толикой отчаянья взмолился Морихэль небесам.

Император был доволен: иная реакция его бы расстроила. Аданлас знал, будущий супруг ничем не выдаст своего смятения или страха. Стан останется такой же ровный, как и минуту назад, голос не дрогнет, и ни одного слова поперек не будет, ибо это не обсуждается. Однако дерзость звучала прекрасно: недостаточно, чтобы наказать, и не так мало, чтобы Аданлас потерял интерес.

* * *

Оставалось еще несколько суток утомительной дороги. Ночью они сделали привал: нужно было дать отдохнуть лошадям и сбросить напряжение с уставших мышц. Морихэль держался отдельно, полностью погруженный в свои думы, игнорируя слуг, которые пытались накормить его и принесли одеяния темных. Он не обращал внимания на громкие разговоры о его персоне, на странные взгляды императора, брошенные в его сторону мельком.