Сердце, покрытое льдом, легко растопить - [23]

— Великолепно, — удовлетворенно кивнул Морихэль. — Ты подумал? Может, за спасение жизни удовлетворишь мое желание? — не отступался он.

— Нет. Я не хочу, — император твердо отстаивал свою точку зрения.

— Тогда я найду себе подходящего для этого любовника, — как ни в чем не бывало, проговорил юноша, входя в зал и занимая свое место за столом, тут же заводя беседу с Рагнаром.

Аданлас сильно сжал челюсти и, буравя взглядом затылок супруга, медленно вскипал от ревности. Дерзость этого мальчишки просто выводила из себя. Невероятно. Он никогда не позволит случиться подобному, только его руки могут ласкать это тело, только он может целовать эти губы, только он…

Слуги бледными тенями сновали вокруг стола, подавали яства, разливали напитки, всячески пытаясь угодить гостям. Они так же разлили по кубкам принесенное Морихэлю в дар Драконье вино, которое он принял на днях, во время приятного чаепития с весьма интересной парой.

Львиную долю трапезы ничего не происходило, общение было спокойным, на абсолютно нейтральные темы, напряжение, висевшее в воздухе, потихоньку слабело, а разговоры становились все более интересными. Все шло гладко до тех пор, пока Морихэль не разбил маленький флакончик, и в нос не ударил запах белых апельсинов.

— Простите, — извиняющимся голосом отозвался юноша, когда все взгляды устремились в его сторону.

Морихэль задумчиво покосился на супруга, грациозно откинулся на спинку кресла, в молчании наблюдая за гостями и придворными. Он немного отстраненно и лениво обводил взглядом стол, и это его поведение безмерно раздражало Аданласа. Светлый эльф потягивал вино маленькими глоточками, смакую хмельной напиток разбавленный водой. Он протяжено выдохнул и огляделся на высокие окна помещения, словно раздумывал над чем-то.

Морихэль просунул под край ворота пальцы и оттянул ткань в сторону, в попытке снять удушавшее напряжение на шее. Его дыхание стало более глубоким, изредка прерывистым, складывалось впечатление, что юношу тревожит дурнота. Он расстегнул несколько верхних пуговиц на вороте одеяния и, слегка оголив кожу, попробовал набирать в грудь больше воздуха. Взяв тонкую стопочку исписанных листов, светлый эльф начал обмахиваться ею, медленно водя кистью из стороны в сторону, создавая слабые потоки воздуха. Его глаза блаженно закрылись, а губ коснулась легкая улыбка.

Несколько волков заинтересованно косились на Морихэля, ярким пятном выделявшегося на фоне остальных. У них возникали странные ощущения от присутствия этого хрупкого, но внушающего уважение и силу эльфа. Несмотря на то, что он был гораздо старше их, выглядел очень молодо, словно только что вышел из подросткового возраста.

Юноша расстегнул все пуговицы, полностью обнажив изящные ключицы и шею, на которой красовалось выжженное клеймо. Острые косточки ключиц, скромно выглядывали из-за ткани при движении рукой, притягивали взгляды, заставляли желать большего.

Открыв составленный ранее договор и взяв перо, вставленное в резной мрамор, Морихэль стал делать пометки в тех местах, с которыми согласен не был. Вчитываясь в текст, он мягко прикусывал твердый камень на конце пера, изредка проводя прохладной поверхностью по нижней губе. В момент, когда переворачивал неудобно сложенные листы, он зажимал губами светлый мрамор.

Собравшиеся в зале неотрывно следили за действиями светлого эльфа, увлеченно изучавшего бумаги и не обращавшего внимания ни на кого вокруг, неосознанно, или все таки сознательно, соблазняя. И только император понимал, насколько эти «неосознанные» действия были специальными, как продуманно каждое движение, каждый взгляд, даже неловкое замешательство. Разряженная было атмосфера встречи, снова накалилась. Возбуждение витало в воздухе, билось в венах, стучало в висках. Аданлас стиснул ладони в кулаки, прогоняя мысли об одном единственном существе, заставлявшего желать себя с каждым днем все больше и больше, накаляя нервы до предела, действуя как наркотик, вызывая нестерпимую ломку.

Морихэль приказал открыть окна, ссылаясь на жару, которую в данный момент чувствовал каждый дроу. Стая оборотней все еще держалась, так как запах действовал на них немного по-иному: как просто приятный аромат.

Неотрывно вчитываясь в бумаги, светлый эльф аккуратно обхватил ладонью свою шею и, слабо потерев ее подушечками пальцев, провел ими верх к скуле и медленно опустил вниз, раскрыв ткань одеяния. Он обвел четкий контур ключиц, полностью открывая обзор на них. Большой палец лег на подбородок, осторожно скользнул по нему и незаметно перебрался на нижнюю губу, повторив изгиб, словно демонстрируя мягкость и нежность плоти, уста слегка приоткрылись, выпустив тяжелый выдох. На мгновение все застыли, в ожидании, что кончик языка скользнет по подушечке.

Аданлас аккуратно протянул напряженную ладонь и сильно сжал плечо супруга, потянув на себя. В его глазах плясали искорки пламени, а скулы ярко выделялись на лице от сдерживаемого негодования.

— Морихэль, можно тебя? — прошипел император.

— Я еще не дочитал договор, — спокойно ответил тот.

— Мне очень нужно обсудить с тобой один вопрос.