Сердце на ладони - [58]
— Мы ведь прекрасно знаем, что Шикович друг хирурга Яроша. А Гончаров приемный сын Яроша. Хороший парень, но, к сожалению, не выдержал такого нажима, поддался.
— Эх, черт! — возмутился Грибок — И здесь блат! Ну, нет! Это не пройдет. На версту не подпустим таких к коммунистическим бригадам!
Флегматичный Тужиков резким движением снял очки, взмахнул ими, готовый заспорить
Но его опередил Шикович. — А таких куда? — вскочил он. — В тюрь-му что ли? Так кодекс не позволяет…
— Вы слышали, Сергей Сергеевич? — Грибов тоже вскочил.
— Слышали! — ответил Тужиков. — А правда, где таких воспитывать?
— Где? — смешался Грибок и сник, не сводя, однако, глаз с первого секретаря.
— Я должен заявить, товарищи члены бюро, — продолжал меж тем Шикович, — со всей серьезностью и ответственностью члена партии что обвинять меня, Яроша и Гончарова в каком то блате — это, мягко выражаясь, нелепо. Гончаров и его ребята сами предложили моему сыну пойти к ним в бригаду. И я считаю, что они поступили правильно. И радуюсь, что сын согласился. Слушал я Семена Парфеновича удивлялся… Но, кажется, понял: трудно ведь пересмотреть взгляды, складывавшиеся годами…
При последних словах Шиковича Гукан изменился в лице: на щеках, выступили, синие пятна, затылок налился кровью, как-то странно скривились губы. Но голос прозвучал так же ровно:
— Предлагаю вынести Шиковичу строгий выговор.
Переждал, пока стих шум, пояснил:
— За неправильное воспитание детей, — Гукан стукнул карандашом по столу, — раз. За грубое поведение в коллективе, за нарушение партийной этики, — и опять стукнул, — два. За частнособственнические тенденции, — не стукнул. — Между прочим, мне известно, что дача Шиковича и Яроша построена незаконно. Неправильно, опять-таки по блату, я не боюсь повторить это слово, отведен участок. Считаю, что горком должен выяснить все обстоятельства.
«Что это он так взъелся на Шиковича?» — недоумевал Тарасов.
Тарасов любил во время заседаний наблюдать за людьми. Кто как реагирует? Кто кого поддерживает? Это легко было прочитать по лицам. Случается, что человек занимает вначале одну позицию, а в конце — прямо противоположную, изредка бывает и так, что думает он одно, а говорит другое. Таких Тарасов не любил. Молчаливого, упрямого Тужикова уважал за то, что он всегда имел свое мнение. Легкий ветерок его не повернет, только добрая буря. Должно быть, заметив, как по-разному отнеслись члены бюро к словам Гукана, Тужиков настойчиво советовал взглядом: «Скажи ты, Сергей Сергеевич». Тарасов послушался этого совета.
— С дачами мы разберемся, — сказал он и обратился к Шиковичу. — Поведение вашего сына, товарищ Шикович, позорное поведение. И мы вас серьезно предупреждаем. Не только вас. Вообще будем жестко требовать от коммунистов, чтоб они отвечали за своих детей, за воспитание молодежи. Я лично одобряю, что ваш сын пошел на завод. Если правда, что ребята из бригады Гончарова сами его взяли, то хвала им и честь. Думаю, что они правильно понимают свою роль ударников коммунистического труда. Не замыкаются. Борются за каждого человека. Как, товарищи пропагандисты? Верно я толкую, что такое бригада коммунистического труда? — Он лукаво покосился на Грибка.
— Верно, Сергей Сергеевич! — моментально согласился Грибок.
«Ну и флюгер!» — уже без злости и возмущения подумал Шикович. Вместе с сознанием, что со Славиком все обошлось, пришла физическая слабость — разрядка после нервного напряжения. Он даже плохо слышал, кто и что говорил дальше. Помнил: Гукан настаивал на своем предложении. С удивлением подумал: «Что имеет против меня этот человек?»
Внутри все горело от жажды. Но он не решался встать и подойти к графину, стоявшему на столе секретаря. Вдруг появился страх упасть — как там, в операционной. Казалось, что он разрядился, как аккумуляторная банка, весь, от мозга до кончиков пальцев.
Когда занялись Левановичем, Кирилл спросил:
— Мне можно идти?
— Почему? Послушайте других. Вам будет полезно. И интересно, — сказал Тужиков.
Но Тарасов, внимательно наблюдавший за ним, неожиданно разрешил.
13
Кирилл, пожалуй, не только не «разрядился», как ему, измученному физически и душевно, почудилось, а наоборот, «зарядился».
Он почувствовал это на следующий день. События, отделенные сутками, представились совсем иными. Он раньше всего подумал о Зосе. Жива ли? Позвонил в больницу (ночевал в городе). Ярош к телефону не подошел: он не оставлял больную. Кирилл прорвался в отделение, после вчерашнего происшествия его все знали и дали халат.
Зося лежала в маленькой послеоперационной палате. Как и во время операции, к ней были подключены датчики приборов. Дежурили врачи и сестры. Зосю держали на кислороде. Шикович не решился переступить порог палаты, где шла борьба между жизнью и смертью.
Ярош вышел в коридор. Может быть, только мешки под глазами выдавали, что он провел бессонную ночь. А больше никаких признаков усталости. Даже побрился, как каждое утро.
— Что? — нетерпеливо спросил Шикович, сжав его руки у локтей и снизу вверх заглядывая в глаза.
— Ты думал, операцией все кончается? Операция только начало борьбы… Были критические минуты. Но, кажется, мы победили…
Известный белорусский писатель Иван Шамякин, автор романов «Глубокое течение», «В добрый час», «Криницы» и «Сердце на ладони», закончил цикл повестей под общим названием «Тревожное счастье». В этот цикл входят повести «Неповторимая весна», «Ночные зарницы», «Огонь и снег», «Поиски встречи» и «Мост». …Неповторимой, счастливой и радостной была предвоенная весна для фельдшера Саши Трояновой и студента Петра Шапетовича. Они стали мужем и женой. А потом Петро ушел в Красную Армию, а Саша с грудным ребенком вынуждена была остаться на оккупированной врагом территории.
Иван Шамякин — один из наиболее читаемых белорусских писателей, и не только в республике, но и далеко за ее пределами. Каждое издание его произведений, молниеносно исчезающее из книжных магазинов, — практическое подтверждение этой, уже установившейся популярности. Шамякин привлекает аудиторию самого разного возраста, мироощущения, вкуса. Видимо, что-то есть в его творчестве, близкое и необходимое не отдельным личностям, или определенным общественным слоям: рабочим, интеллигенции и т. д., а человеческому множеству.
Роман «В добрый час» посвящен возрождению разоренной фашистскими оккупантами колхозной деревни. Действие романа происходит в первые послевоенные годы. Автор остро ставит вопрос о колхозных кадрах, о стиле партийного руководства, о социалистическом отношении к труду, показывая, как от личных качеств руководителей часто зависит решение практических вопросов хозяйственного строительства. Немалое место занимают в романе проблемы любви и дружбы.
«Торговка и поэт… Противоположные миры. Если бы не война, разрушившая границы между устойчивыми уровнями жизни, смешавшая все ее сферы, скорее всего, они, Ольга и Саша, никогда бы не встретились под одной крышей. Но в нарушении привычного течения жизни — логика войны.Повесть исследует еще не тронутые литературой жизненные слои. Заслуга И. Шамякина прежде всего в том, что на этот раз он выбрал в главные герои произведения о войне не просто обыкновенного, рядового человека, как делал раньше, а женщину из самых низших и духовно отсталых слоев населения…»(В.
В романе «Криницы» действие происходит в одном из районов Полесья после сентябрьского Пленума ЦК КПСС. Автор повествует о том, как живут и трудятся передовые люди колхозной деревни, как они участвуют в перестройке сельского хозяйства на основе исторических решений партии.
Новый роман известного белорусского писателя И. Шамякина «Зенит» посвящен событиям 1944–1945 гг., развернувшимся на Карельском фронте. Автор повествует о героической судьбе девушек-зенитчиц, прошедших по дорогам войны до Берлина и вернувшихся к послевоенной мирной жизни, со всеми ее превратностями и осложнениями.
Прозу Любови Заворотчевой отличает лиризм в изображении характеров сибиряков и особенно сибирячек, людей удивительной душевной красоты, нравственно цельных, щедрых на добро, и публицистическая острота постановки наболевших проблем Тюменщины, где сегодня патриархальный уклад жизни многонационального коренного населения переворочен бурным и порой беспощадным — к природе и вековечным традициям — вторжением нефтедобытчиков. Главная удача писательницы — выхваченные из глубинки женские образы и судьбы.
На примере работы одного промышленного предприятия автор исследует такие негативные явления, как рвачество, приписки, стяжательство. В романе выставляются напоказ, высмеиваются и развенчиваются жизненные принципы и циничная философия разного рода деляг, должностных лиц, которые возвели злоупотребления в отлаженную систему личного обогащения за счет государства. В подходе к некоторым из вопросов, затронутых в романе, позиция автора представляется редакции спорной.
Сюжет книги составляет история любви двух молодых людей, но при этом ставятся серьезные нравственные проблемы. В частности, автор показывает, как в нашей жизни духовное начало в человеке главенствует над его эгоистическими, узко материальными интересами.
Его арестовали, судили и за участие в военной организации большевиков приговорили к восьми годам каторжных работ в Сибири. На юге России у него осталась любимая и любящая жена. В Нерчинске другая женщина заняла ее место… Рассказ впервые был опубликован в № 3 журнала «Сибирские огни» за 1922 г.
Маленький человечек Абрам Дроль продает мышеловки, яды для крыс и насекомых. И в жару и в холод он стоит возле перил каменной лестницы, по которой люди спешат по своим делам, и выкрикивает скрипучим, простуженным голосом одну и ту же фразу… Один из ранних рассказов Владимира Владко. Напечатан в газете "Харьковский пролетарий" в 1926 году.
Прозаика Вадима Чернова хорошо знают на Ставрополье, где вышло уже несколько его книг. В новый его сборник включены две повести, в которых автор правдиво рассказал о моряках-краболовах.
Советские люди, герои „Ревущих сороковых", побеждают суровые условия плавания и овладевают искусством охоты на китов. Более того, китобойный промысел сближает их, закаляет волю.
ВАСИЛИЙ ИВАНОВИЧ АРДАМАТСКИЙ родился в 1911 году на Смоленщине в г. Духовщине в учительской семье. В юные годы активно работал в комсомоле, с 1929 начал сотрудничать на радио. Во время Великой Отечественной войны Василий Ардаматский — военный корреспондент Московского радио в блокадном Ленинграде. О мужестве защитников города-героя он написал книгу рассказов «Умение видеть ночью» (1943).Василий Ардаматский — автор произведений о героизме советских разведчиков, в том числе документальных романов «Сатурн» почти не виден» (1963), «Грант» вызывает Москву» (1965), «Возмездие» (1968), «Две дороги» (1973), «Последний год» (1983), а также повестей «Я 11–17» (1958), «Ответная операция» (1959), «Он сделал все, что мог» (1960), «Безумство храбрых» (1962), «Ленинградская зима» (1970), «Первая командировка» (1982) и других.Широко известны телевизионные фильмы «Совесть», «Опровержение», «Взятка», «Синдикат-2», сценарии которых написаны Василием Ардаматским.
Из предисловия:…В центре произведения отряд капитана Трофимова. Вырвавшись осенью 1941 года с группой бойцов из окружения, Трофимов вместе с секретарем райкома Глушовым создает крупное партизанское соединение. Общая опасность, ненависть к врагу собрали в глухом лесу людей сугубо штатских — и учителя Владимира Скворцова, чудом ушедшего от расстрела, и крестьянку Павлу Лопухову, потерявшую в сожженной фашистами деревне трехлетнего сына Васятку, и дочь Глушова Веру, воспитанную без матери, девушку своенравную и романтичную…
Мыслями о зажиточной, культурной жизни колхозников, о путях, которыми достигается счастье человека, проникнут весь роман С. Бабаевского. В борьбе за осуществление проекта раскрываются характеры и выясняются различные точки зрения на человеческое счастье в условиях нашего общества. В этом — основной конфликт романа.Так, старший сын Ивана Лукича Григорий и бригадир Лысаков находят счастье в обогащении и индивидуальном строительстве. Вот почему Иван-младший выступает против отца, брата и тех колхозников, которые заражены собственническими интересами.