Сердце на ладони - [33]
Официантка засмеялась и ушла.
Манера Славика держаться и возмущала Тараса и забавляла: «Вот тип! Хоть бы спросил, есть ли у меня деньги на коньяк».
— Ты слышал? Только по сто.
— И правильно.
— Брось. Все это ханжество дядей, которые пьют дома.
— Ну, знаешь, дай волю таким, как ты… Налижутся.
— Потому что нет культуры пития. В Париже десять тысяч кафе и нет пьяных.
— Кто тебе сказал?
— Читал. А у нас три ресторана. И нализываются каждый вечер.
— Кто нализывается? Тот, кто на папины деньги пьет. Рабочий…
— Брось. Не дели: ты — рабочий класс, а я — не класс… А кто я? Я так же зарабатываю свои пятьдесят шесть рублей. И отличаюсь от тебя только в одном… Тебе все нравится, ты все превозносишь… А я ко всему отношусь критически.
— Вот именно — ко всему.
— Не лови на слове. Гагарин полетел — я на голове ходил у нас в студии. От восторга. Критикую то, что не нравится.
— Дурное и я критикую. Только не в ресторанах.
— А где? На собраниях? Не люблю собраний — скучища.
Тарас спросил язвительно:
— А что ты любишь — парижские кафе? Славик разинул рот. Посмотрел на Тараса
так, будто увидел впервые.
— Ты знаешь, что за такие слова бьют?
— Заело?
— Но черт с тобой! Слушай крамольные речи дальше. Не люблю, когда зажиревшие дяди начинают меня поучать…
— Кто это «зажиревшие дяди»? Твой отец, Ярош зажирели?.. Моего отца фашисты повесили. Он тоже не годится тебе в учителя? Смотри, далеко зайдешь с такой философией.
Тарас не выдержал, возмутился. И хоть говорил шепотом, на них уже начали обращать внимание. Славик первый заметил это и примирительно предупредил:
— Тише. На нас смотрят.
По радио объявили, что до отхода скорого поезда «Киев — Ленинград» осталась одна минута. Пассажиры торопливо покидали зал ресторана. За окном на перроне женский голос молил: «Боря, пиши! Каждый день пиши!»
Тихо поплыли вагоны. Когда Тарас обернулся, на столе уже стоял графинчик с коньяком, огурцы, бутылка нарзана.
— О чем задумался, маэстро?
— Да вот стараюсь понять, почему у умных родителей растут такие дети?..
— Глупые, хочешь сказать? Ладно. Выпьем и порассуждаем на эту тему.
Славик заученно красивым движением разлил коньяк, придвинул Тарасу огурцы. Поднял рюмку, прищурился, полюбовался янтарной жидкостью.
— Будь здоров, комбригадир! — и, не чокнувшись, выпил. Огурец взял рукой и аппетитно захрустел. Все у него получалось на редкость непринужденно. Тарас выпил полрюмки, разрезал огурец тупым ножом, посыпал солью — по-домашнему, основательно. Славик опять налил себе — столько, сколько осталось у Тараса. Но не выпил. Обхватил рюмку ладонью, наклонился над столом.
— Ты считаешь, мои родители умные? А я полагаю, были б они умные — сумели б воспитать меня другим. Думаешь, легко мне сейчас болтаться… — Тараса удивила и насторожила такая неожиданная самокритика. Искренне это или вновь позерство? — А то ведь что получилось? Сын журналиста, писателя. Уважаемого в городе человека. Я рос под покровом отцовской славы, как под зонтиком. Бохан приходил в школу, выступал, а я задирал нос: ни у кого нет такого родителя!.. Мать изо всех сил старалась, чтобы я как сыр в масле катался. А потом вдруг ожили бациллы принципиальности. В первую очередь у бохана.
— Где ты выкопал это дикое слово? — не выдержал Тарас.
Славик иронически улыбнулся.
— Моралисты вы все, — и выплеснул в рот коньяк. — Ну, у отца, у папы. У родителя. Как хочешь… Так вот… Другие плевали на принципиальность, на мораль, и устроили свои чада в институт. А мой: «Пойдешь на завод». Не хочу на завод, хочу на телестудию. Буду готовиться в киноинститут. Тут, конечно, мама на помощь: «Может быть, у мальчика талант». И отец отступает. Перед талантом. И устраивает мальчика на телестудию. И вот он ассистент оператора. Как звучит! А-а? У безграмотных дур голова начинает кружиться! А ассистент переставляет лампы, чистит камеры. Сторожит отцовскую квартиру. И питается в столовке. На большее не хватает… А отец не дает. Все те же бациллы принципиальности…
— А ты хотел бы, чтоб тебе отваливали по тысяче?
— Чего я хотел бы? — Славик долил Тарасу, налил себе, отрезал кусочек отбивной. — Выпью за тебя. Ты счастливый человек. У тебя много желаний. Вся беда в том, что я ничего не хочу. Разве что в космос куда-нибудь полететь.
— Туда дураков не пускают.
— Спасибо за справку. Мне даже в институт расхотелось. Какой у меня талант! А ремесленников хватает без меня. Из людей, считающихся талантливыми, я уважаю только двоих — твоего приемного и нашего столяра, дядьку Атроха. Ярош может выпотрошить человека, и тот остается жив. Это кое-что значит. А что касается моего папочки… Стал я читать его последнюю повесть и уснул на семнадцатой странице. Колхоз. Доярки.
— О доярках тебе не нравится? А молоко нравится?
— Молоко — да. Но я предпочитаю коньяк.
— Не зубоскаль.
— Хочешь серьезно? Ну так вот… По-моему, если уж ты берешься писать, то пиши, как… ну, Ремарк, например.
— Что же тебя у Ремарка увлекло?
— Что? — Славик на миг задумался. — Герои живут интересной жизнью.
— Чем же она интересна? Герои, как правило, глубоко несчастны. Трагические. Ты хотел бы такой жизни?
Славик ушел от прямого вопроса.
Известный белорусский писатель Иван Шамякин, автор романов «Глубокое течение», «В добрый час», «Криницы» и «Сердце на ладони», закончил цикл повестей под общим названием «Тревожное счастье». В этот цикл входят повести «Неповторимая весна», «Ночные зарницы», «Огонь и снег», «Поиски встречи» и «Мост». …Неповторимой, счастливой и радостной была предвоенная весна для фельдшера Саши Трояновой и студента Петра Шапетовича. Они стали мужем и женой. А потом Петро ушел в Красную Армию, а Саша с грудным ребенком вынуждена была остаться на оккупированной врагом территории.
Роман «В добрый час» посвящен возрождению разоренной фашистскими оккупантами колхозной деревни. Действие романа происходит в первые послевоенные годы. Автор остро ставит вопрос о колхозных кадрах, о стиле партийного руководства, о социалистическом отношении к труду, показывая, как от личных качеств руководителей часто зависит решение практических вопросов хозяйственного строительства. Немалое место занимают в романе проблемы любви и дружбы.
Иван Шамякин — один из наиболее читаемых белорусских писателей, и не только в республике, но и далеко за ее пределами. Каждое издание его произведений, молниеносно исчезающее из книжных магазинов, — практическое подтверждение этой, уже установившейся популярности. Шамякин привлекает аудиторию самого разного возраста, мироощущения, вкуса. Видимо, что-то есть в его творчестве, близкое и необходимое не отдельным личностям, или определенным общественным слоям: рабочим, интеллигенции и т. д., а человеческому множеству.
«Торговка и поэт… Противоположные миры. Если бы не война, разрушившая границы между устойчивыми уровнями жизни, смешавшая все ее сферы, скорее всего, они, Ольга и Саша, никогда бы не встретились под одной крышей. Но в нарушении привычного течения жизни — логика войны.Повесть исследует еще не тронутые литературой жизненные слои. Заслуга И. Шамякина прежде всего в том, что на этот раз он выбрал в главные герои произведения о войне не просто обыкновенного, рядового человека, как делал раньше, а женщину из самых низших и духовно отсталых слоев населения…»(В.
В романе «Криницы» действие происходит в одном из районов Полесья после сентябрьского Пленума ЦК КПСС. Автор повествует о том, как живут и трудятся передовые люди колхозной деревни, как они участвуют в перестройке сельского хозяйства на основе исторических решений партии.
… Видывал Антонюк организованные охоты, в которых загодя расписывался каждый выстрел — где, когда, с какого расстояния — и зверя чуть ли не привязывали. Потому подумал, что многие из тех охот, в организации которых и он иной раз участвовал, были, мягко говоря, бездарны по сравнению с этой. Там все было белыми нитками шито, и сами организаторы потом рассказывали об этом анекдоты. Об этой же охоте анекдотов, пожалуй, не расскажешь…
Кембрий — древнейший геологический пласт, окаменевшее море — должен дать нефть! Герой книги молодой ученый Василий Зырянов вместе с товарищами и добровольными помощниками ведет разведку сибирской нефти. Подростком Зырянов работал лоцманом на северных реках, теперь он стал разведчиком кембрийского моря, нефть которого так нужна пятилетке.Действие романа Федора Пудалова протекает в 1930-е годы, но среди героев есть люди, которые не знают, что происходит в России. Это жители затерянного в тайге древнего поселения русских людей.
В книгу известного ленинградского писателя Александра Розена вошли произведения о мире и войне, о событиях, свидетелем и участником которых был автор.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В сборник вошли рассказы о встречах с людьми искусства, литературы — А. В. Луначарским, Вс. Вишневским, К. С. Станиславским, К. Г. Паустовским, Ле Корбюзье и другими. В рассказах с постскриптумами автор вспоминает самые разные жизненные истории. В одном из них мы знакомимся с приехавшим в послереволюционный Киев деловым американцем, в другом после двадцатилетней разлуки вместе с автором встречаемся с одним из героев его известной повести «В окопах Сталинграда». С доверительной, иногда проникнутой мягким юмором интонацией автор пишет о действительно живших и живущих людях, знаменитых и не знаменитых, и о себе.
Советские люди, герои „Ревущих сороковых", побеждают суровые условия плавания и овладевают искусством охоты на китов. Более того, китобойный промысел сближает их, закаляет волю.
ВАСИЛИЙ ИВАНОВИЧ АРДАМАТСКИЙ родился в 1911 году на Смоленщине в г. Духовщине в учительской семье. В юные годы активно работал в комсомоле, с 1929 начал сотрудничать на радио. Во время Великой Отечественной войны Василий Ардаматский — военный корреспондент Московского радио в блокадном Ленинграде. О мужестве защитников города-героя он написал книгу рассказов «Умение видеть ночью» (1943).Василий Ардаматский — автор произведений о героизме советских разведчиков, в том числе документальных романов «Сатурн» почти не виден» (1963), «Грант» вызывает Москву» (1965), «Возмездие» (1968), «Две дороги» (1973), «Последний год» (1983), а также повестей «Я 11–17» (1958), «Ответная операция» (1959), «Он сделал все, что мог» (1960), «Безумство храбрых» (1962), «Ленинградская зима» (1970), «Первая командировка» (1982) и других.Широко известны телевизионные фильмы «Совесть», «Опровержение», «Взятка», «Синдикат-2», сценарии которых написаны Василием Ардаматским.
Из предисловия:…В центре произведения отряд капитана Трофимова. Вырвавшись осенью 1941 года с группой бойцов из окружения, Трофимов вместе с секретарем райкома Глушовым создает крупное партизанское соединение. Общая опасность, ненависть к врагу собрали в глухом лесу людей сугубо штатских — и учителя Владимира Скворцова, чудом ушедшего от расстрела, и крестьянку Павлу Лопухову, потерявшую в сожженной фашистами деревне трехлетнего сына Васятку, и дочь Глушова Веру, воспитанную без матери, девушку своенравную и романтичную…
Мыслями о зажиточной, культурной жизни колхозников, о путях, которыми достигается счастье человека, проникнут весь роман С. Бабаевского. В борьбе за осуществление проекта раскрываются характеры и выясняются различные точки зрения на человеческое счастье в условиях нашего общества. В этом — основной конфликт романа.Так, старший сын Ивана Лукича Григорий и бригадир Лысаков находят счастье в обогащении и индивидуальном строительстве. Вот почему Иван-младший выступает против отца, брата и тех колхозников, которые заражены собственническими интересами.