Сердце, молчи - [58]

— Моя дорогая девочка…

Он широко раскрыл объятия, и Салли упала в них. Она замерла от счастья, ощутив привычные силу и тепло его рук. Ее сердце было готово запеть — еще бы, ведь она обрела безвозвратно, казалось бы, утраченное.

— Я истосковался по тебе, — простонал он. Его руки метались по ее телу — мяли, ломали и ласкали его, словно Салли была одновременно комком сырой глины и дрезденским фарфором. — Я хочу тебя. Сейчас.

— Но… — робко запротестовала она.

— Никаких «но»! — беспощадно отрезал он. — Я прожил без тебя целый месяц как монах и каждую ночь представлял, что ты рядом со мной, а после просыпался и обнаруживал, что тебя нет. Ты вогнала меня в такую глубокую тоску, что на моем месте любой здоровый мужчина непременно сошел бы с ума! — Он разжал руки и отступил от нее. — Что мне без тебя делать? Что? — хрипло прошептал он. — Что я стал бы без тебя делать?

— Макс, без тебя мне было точно так же. Я сделалась такой жалкой, беспомощной и просто не знала, как жить дальше! Одна мысль, что ты скоро женишься на другой, а ведь Фрэнсин почти убедила меня в этом, была ужасна.

— А что, по-твоему, чувствовал я, гадая, куда ты исчезла? У меня даже не было адреса твоей матери, вдобавок я не знал ее фамилии по мужу, а значит, этим путем не мог тебя найти. Скрепя сердце я спросил о тебе редактора «Стар энд джорнал», но он заверил меня, что даже не подозревает, где ты находишься. Думаю, что он не лгал.

— В данном случае — нет, — откликнулась Салли. — Знала только мама.

У Макса исказилось лицо.

— Приятно слышать, что хоть в этом он не соврал. Волей-неволей я пришел к горькому выводу, что ты вернулась к своему приятелю. И вот сегодня, обнаружив, что ты живешь в его квартире…

— Я уже объяснила тебе, как попала сюда…

— Ладно-ладно. Ради Бога, Дирлав… — Макс осмотрелся по сторонам, взгляд его скользнул в полуоткрытую дверь, к кровати. Он поднял Салли на руки и закружил ее…

Страсть мгновенно овладела ими, лишив осторожности и заглушив доводы рассудка. Они наслаждались вновь обретенной любовью, упоительным ощущением сплетенных тел. Теперь Салли знала, как дорог ему каждый отклик ее тела, а он знал, как лучше всего разжечь в ней желание, довести ее до высшей точки экстаза, и искусно пользовался этим знанием. Они изнемогали в объятиях друг друга, отдыхали, а потом любили снова.

— Кстати… — небрежно протянул он и, приподняв ей подбородок, поймал ее взгляд, отчего Салли вдруг ощутила смутную тревогу, — кто этот дядя, которому ты просила Дерека Уинтертона передать привет?

— А… — Она выжидательно улыбнулась: интересно, как он воспринял ее письмо, где она впервые была до конца откровенна? — Это мой дядя Роберт.

— Неужели? — И снова этот подозрительный, холодно-насмешливый тон, от которого ей всякий раз становилось не по себе. Даже сейчас, когда она больше не сомневалась, что он любит ее.

— Он… Наверное, тебе это не понравится, дорогой… — Она робко посмотрела на него, но взгляд Макса был непроницаем. — Он — глава совета директоров «Стар энд джорнал».

На какую-то долю секунды в его глазах мелькнул недобрый огонь, но тут же погас. Он выдвинул подбородок, явно собираясь рассердиться.

— Вот, значит, как. Почему же ты не сказала мне раньше? Еще одна мрачная тайна, мисс Дирлав, которую вы слишком долго хранили в вашей прекрасной душе?

— Это последняя тайна, Макс, уверяю тебя. Если бы не он, Дерек Уинтертон никогда не предложил бы мне даже то первое, краткое интервью, которое я просто вымолила у него. Мне так хотелось работать в его газете! А когда он все же согласился, то добавил: «Мне безразлично, кто ваш дядя — глава совета директоров или нет, но я не желаю брать в штат нашей газеты какую-то бывшую преподавательницу английского». Или что-то в этом роде.

— Выходит, у этого типа есть свои принципы. И он не намерен расшаркиваться перед директорами.

— Может быть, и нет, но лишь благодаря дяде Роберту, брату моей мамы, которого я, кстати, очень уважаю, Дерек Уинтертон вернул это письмо. Видишь ли, сначала он уверял меня, что выбросил его в корзину.

Макс засмеялся.

— Судя по его виду, твой Дерек так и сделал.

Салли с опаской покосилась на Макса. Правда, на этот раз страх ее был не таким уж глубоким.

— Ты не сердишься, что мой дядя связан с журналистикой?

— Если бы меня это разозлило, — с улыбкой отозвался он, — ты бы непременно почувствовала.

— Это для меня, увы, не новость, — уныло ответила она. — У тебя прямо-таки свирепый нрав.

Макс ласково прижал ее к себе, покачивая как ребенка.

— Когда мы поженимся… — начал было он, но вместо продолжения поцеловал ее, потом еще и еще, и каждый поцелуй был нежен и долог.

— А мы поженимся? — переведя дух, спросила она.

— С этого часа, мисс Дирлав, — она вздрогнула от удовольствия, услыхав, с какой лаской он произнес ее имя, — я вас никуда не отпущу. Кстати, — он подтянул к себе пиджак и достал из кармана футляр, — кольцо должно возвратиться на место. А через несколько дней, пожалуйста, запомни это, к обручальному добавится венчальное кольцо. Не сомневаюсь, продавцы будут уверены, что сообщения о нашей свадьбе попадут в газеты. У вас есть возражения, мой дорогой тайный агент? — Приподнятая бровь и саркастическая усмешка невольно заставили Салли сжать руку в кулак и поднести к его подбородку, но пальцы ее тут же расслабились, и она зарылась головой в его грудь.