Сердце Льва - [44]

–

Да. Ты клал банки на живот. От одной из них тебе стало плохо. Ты умеешь чувствовать действие химического состава на свой организм. А как ты проверишь это действие на другом организме?

–

Вот! Как только во мне созрел этот вопрос, пришёл и ответ: я создам образ травы в руке, потом проведу ею по всем областям организма этого человека, – и когда возникнут неприятные ощущения, буду знать, что в этом органе эта трава только поспособствует появлению болезни.

–

Не поняла. Ведь ни я, ни Леночка не умеем чувствовать этой твоей энергетики. Как у нас могут возникнуть неприятные ощущения?

–

Да не у вас! – Леванчик заулыбался, и в душе старой дамы взошло солнышко. – Эти ощущения возникнут у меня. Я почувствую, что эта трава данному органу может причинить вред.

–

Как?

–

А вот так.

Лев взял кусок мчади, зажал его между ладонями, подержал и положил назад. Затем подошёл к Нате и начал водить рукой вдоль тела.

–

Хорошо! Хорошо! – говорил он, переходя от одной

области тела к другой. Вдруг он поднял глаза и остановил ладонь. – Има, что у тебя здесь?

–

Кажется, поджелудочная железа.

–

Вот эта твоя поджелудочная железа не любит мчади.

–

А что она любит?

–

Давай проверим сыр, – он подержал кусок сыра в ладонях и провёл рукой в районе поджелудочной железы. – Сыр она любит.

–

А хлеб? – Ната стала проявлять признаки азарта.

–

Пробуем тест на хлеб. На хлеб нет реакции. Можешь есть. Давай попробуем мацони. – Он капнул мацони на ладонь, растёр эту каплю и сделал пассы в районе живота своей Имы. – Прекрасно! Твоя пищеварительная система требует мацони. – Он провёл рукой в районе шеи, гортани и рта. – Имуля! А у тебя кисло во рту. Неприятно?

–

Да. Ты прав, – в глазах старой женщины запрыгали огоньки. Лицо разгладилось. Она всеми клетками своего организма излучала радость любви. Воистину, Господь наградил её.

–

Има, сейчас под тобой стул запрыгает. А мне придётся тебя каплями отпаивать. Так нельзя. То ты ничему не веришь, а то … За что я тебя очень люблю! – он встал на колени возле её стула и обнял свою Имулю.

АУРА

Три дня Мишка неотступно кружил вокруг Зурико. То встретит его во дворе, то подкатит на своём чёрном раритете в тёмном переулке и нечаянно напугает соседа, то неожиданно подсядет к столику в кафе. Вначале Зура, как и обычно, радовался их встречам. На третий день Мишка оказался в очереди за билетом в кинотеатр возле самой кассы, откуда окликнул Зураба, стоявшего в хвосте той же очереди:

–

Атос! Сколько взять?

Тот показал ему два пальца, взял под руку свою спутницу и вышел из очереди.

Мишка принёс билеты. До начала сеанса оставалось больше часа. Убить время решили в кафе. Заняли столик, и ребята отошли за мороженым к бару.

–

Михо, – обратился Зура к другу, – скажи честно, чего ты хочешь?

Мишка потупил взор, как дитя, застигнутое за запретным занятием:

–

Поехали в деревню, – выдавил из себя огромных размеров ребёнок.

Мушкетёр еле сдержался, чтобы не расхохотаться.

–

Зачем?

–

Там … может … нужно помочь … Левану.

–

Езжай.

–

Как!.. А что я скажу? Зачем приехал?

–

Так и скажешь: может, нужно помочь?

–

А если не поверят?

–

Если не поверят, значит, поймут, что ты обманываешь.

–

Я … – Мишка то ли замялся, то ли возмутился. – Я не обманываю!

–

Не лжёшь. Но не всё говоришь.

–

Зура, что делать? – он обхватил шею друга и вжался своим горячим лбом в его прохладный. Они смотрели друг на друга «зрачок в зрачок».

–

Езжай, – благородного мушкетёра поразила сила чувств богатыря. – Там разберётесь со Львом. Только не обижайте друг друга, – он высвободил шею и посмотрел на Мишку в упор. – Я вам этого не прощу.

–

Я лучше голову себе откушу. Если бы Леван смог со мной поговорить, я бы очень постарался его понять.

–

Вот это ему и скажи: приехал учиться. А?

–

Это правда.

–

Тогда езжай.

–

Атос! – слёзы готовы были брызнуть из огромных едко-голубых глаз. – Шени чири мэ! Спасибо! Я … можешь быть спокоен. Ты меня знаешь. Я не ем дерьма.

–

Не нравится – не кушай. Ты мой золотой! Чего мучаешься? Смешно на тебя смотреть. Такой большой и такой нерешительный. Поедешь, повезёшь тонометр для измерения давления и всё, что закажет Лев. Я ему после кино позвоню.

Два луча света лихорадочно рыскали по скалам и ущельям, часто и резко меняя направления. Они то выхватывали кроны деревьев, то освещали лысины скал, то погружались в бездны ущелий, где рассеивались, не достигая дна.

Миша вёл свой BMW по горным ночным дорогам с уверенностью лихого джигита. Он ехал туда, куда стремилась

его благородная, полная романтических надежд душа. На рассвете машина выехала на вершину, с которой открывался вид на соседнюю гору. Мишкина душа запела, когда он увидел на той горе церковь. Мотор заурчал, и машина весело зашуршала шинами по крутому склону горы. Внизу, в долине, мотор глубоко вздохнул и с мощным рёвом, на одном дыхании довёз водителя до калитки.

Заглох мотор. На такой высоте утренний воздух звенит чистотой. Михаил вышел и тихонько, понимая, что в утренней деревенской тишине звуки разносятся далеко, прикрыл дверцу машины. Калитка даже не скрипнула. Дверь на кухню была открыта и, к своей радости, он увидел тётю Нату и Льва.

–

Гамарджобат! – поздоровался приезжий.