Сердце Льва - [42]

Мужчины уже сидели за столом. Нана подала горячие мчади, сложила еду для Имы и Леночки, и Лев поднял корзину в спальню. Когда он вернулся, Нана вытащила из углей камина кеци*** и подала горячего цыпленка доктору. Леван открыл второе кеци, и Нана подала цыпленка мужу.

–

Всё, всё, – сказала она сыну. – Садись. Я тоже сейчас подсяду. – Она обложила кеци листьями винограда, смазала заготовленного цыплёнка, положила на одну сковородку, закрыла другой, зажала их и сунула кеци в угли камина. Потом она проделала то же самое со вторым цыплёнком и кеци, сполоснула руки и села за стол.

Леванчик налил ей вина.

–

Пока, дорогая хозяюшка, ты хлопотала, мы тут уже выпили за нашу встречу. А теперь я бы хотел предложить тост за гостей этого дома. За Вас, дорогой Гурам, за теперь уже нашу Леночку. Этот дом знал многих гостей и был для них укрытием и храмом. Я к нему отношусь, как к самому

*Марани – место, где стоит ванна для выжимки вина из винограда.

**Квеври – зарытый в землю кувшин для хранения вина.

***Кеци – глиняные сковородки для жаренья в углях.

достойному члену семьи Чхеидзе. И пока не переведутся добрые люди, приезжающие гостить в нём, он будет стоять и радовать всех, в него входящих. За достойных гостей этого достойного дома!

–

За гостей этого дома! В Вашем лице, дорогой Гурам,

–

поддержала Нана мужа.

–

Гагимарджот, батоно*! – сказал Лев. Раздался звон бокалов. – Аминь! – повторившие тост выпили вино.

–

Да, вы правы, дорогой Соломон, – держа бокал, начал гость. – Этот дом действительно похож на сильного, доброго и мудрого старца. Он прост, просторен и уютен. Когда я вышел из машины, у меня появилось такое чувство покоя и защищённости, как будто кто-то сильный и добрый принял меня в свои объятья.Видно, у этого дома были прекрасные хозяева и достойные их гости. Спасибо Вам за благословение и прекрасное гостеприимство! – доктор поклонился и выпил вина.

–

Ну, что скажете, молодой человек? – обернулся доктор ко Льву.

–

А то, что Вы только что сказали, – уставившись на врача жёстким до неприличия взглядом, спросил мальчик,

–

это правдивые слова или просто Ваше желание сделать приятное хозяевам?

–

Всё, что я сказал, – насторожившись, начал отвечать гость, – я сказал от чистого сердца.

–

Я не о том, доктор. Я спрашиваю: Вы в самом деле почувствовали, что этот дом принял Вас в свои объятья?

–

Да! И, честно говоря, вначале даже опешил. Я давно не чувствовал себя таким спокойным.

–

В таком случае вы можете понять, что у всего в этом мире есть душа.

–

Я, – доктор был явно растерян, – никогда не думал об этом. Но если от дома веет добром и силой, значит, наверное, … да! Похоже, что ты прав.

–

Но, вы ещё сказали, что он имеет эти свойства, потому что «видно, у этого дома были прекрасные хозяева и достойные их гости». То есть вы предположили, что этот дом так воспитан?

*Гагимарджот, батоно – будьте с победой (груз.), пожелание здоровья, успехов.

-

Н-н-наверное… Правда, раньше я бы сказал, что имел в виду поэтический образ.

–

А сейчас?

–

Да, .наверное, всё же – воспитан!

–

А вы можете себе представить воспитание без усвоения информации?

–

Н-е-е-т. Конечно, нет!

–

А теперь скажите: Вы сейчас способны усвоить информацию, состоящую из таких понятий, о которых Вам не приходилось задумываться? Если да, то задавайте вопросы. Если вам нужно время для того, чтобы немного обвыкнуть в новых представлениях, – продолжим, как только у Вас появится такое желание.

–

Хорошо. Я подумаю.

–

Тогда, разрешите младшему за этим столом сказать

тост.

–

Ткви, швило, – опустив в тарелку глаза, чтоб не выдать свой восторг от того, как его сын провёл диалог с профессором, сказал Соломон.

–

Спасибо! – Лев встал и поднял бокал. – Батоно Гурам! Папа, мама! Я вот смотрю на вас и вижу очень красивых людей. Это сколько же поколений красивых людей должны были пройти свой жизненный путь, чтобы вы были такими! Я предлагаю выпить за наших предков. Если эти люди смогли воспитать даже дом, – они великие люди. За ваших предков! За Вас, батоно Гурам! И за вас, мои дорогие родители! За мою Иму, которая сейчас сидит с Леночкой. Аминь! – Леван, стоя, выпил бокал вина, сел и стал разделывать цыплёнка, который за это время успел пожариться.

Нана и Соломон подняли бокалы. Гурам понял их душевное состояние, тоже поднял бокал и начал новый тост:

–

Я так думаю, что наши предки, там, где они есть, сегодня радуются. Потому что мы их не забываем, и поколение, которое идёт за нами, тоже их не забывает. А ещё они радуются тому, что их потомки не теряют тех прекрасных черт, которые они старались нам передать. Спасибо им! – Профессор выпил вина, сел и обратился к Левану: – Спасибо тебе!

Нана и Соломон переглянулись, вместе сказали:

–

Аминь, – выпили вино, и за столом наступила пауза. Все ели цыплят.

Перед сном Соломон с Гурамом сидели под старым ореховым деревом и наслаждались звенящей чистотой воздуха. Чтобы не опьянеть окончательно от такой благодати, мужчины курили, с особым удовольствием втягивая ароматный дым со свежим воздухом. Не желая мешать старшим уравновешивать горный и городской воздух, Леванчик лёг на траву с другой стороны дерева, и дыхание его не было слышно.