Сердце Льва - [20]

–

Точно! – поддержал жену Вадим. – Раввин посмотрит,

сколько ты платил членских взносов и скажет: «За такие членские пожертвования, (Роза, свернувшись в клубок, каталась по дивану) этот достойный член надо обрезать на всю сумму».

–

И я стану самым обрезанным евреем в мире и попаду в «Книгу Гиннеса», – невозмутимо продолжил «верный ленинец».

Роза скатилась с дивана и выбежала из комнаты.

Мужчины спокойно допивали чай.

–

Завтра поедешь в распределитель, – Сергей Владимирович протянул сыну талон, – отоваришься. Нам, я думаю, ничего не надо, но ты у матери спроси.

–

Ладно, – талон исчез в кармане Вадима. – Отец заехал за мной, – обратился он к вошедшей жене. – Я думаю, мы ненадолго.

Отец водил машину хуже. Он научился вождению и сдал на права уже после тридцати, а Вадим сидел за рулём с десяти лет. Поэтому, когда едут вместе, водит сын.

–

Вот так, так!.. Мы ехали, ехали и, наконец,.. поняли, что надо спрыгивать с паровоза, – обдумывал отцовские новости, сидя в машине возле Клариного подъезда, Вадим, – а он пусть кубарем летит к своей последней остановке,.. но без нас. А жаль! Хороший был паровозик. Может, тот, встречный, на который надо перескочить, комфортабельней и идти будет по расписанию, а не с опережением – «пятилетку за четыре года», а потом – назад, «не по той колее пёрли!»

Тут Вадим зримо представил себе прыжок на встречный:

–

Как говорил Жванецкий, «многие не долетали и до середины, пропадали к чёртовой матери!» В капитализме – нет, лучше в железнодорожных терминах, образней, – в том паровозе, конечно, комфортней. Но нам придётся не ехать на нём, а перепрыгивать в него на полном ходу. А это значит, как сказал другой «юморист» более ста лет назад, – «жаль, только жить в эту пору прекрасную уж не придётся …».

–

Так. Хочешь играть в смертельные игры? Играй! Перепрыгивай на встречный. А меня – уволь! Я лучше на ближайшей капиталистической станции («на дальней станции…») сойду.

Задняя дверца отворилась и своим основным достоинством вперёд Клара влезла в машину.

–

Поехали в «Прагу», – скомандовал Сергей Владимиро

вич, усаживаясь рядом с одетой соответственно объявленному маршруту дамой.

–

Привет, красавчик! – обратилась дама к Вадиму. – Молчишь в задумчивости или в обиде за неправедно прожитые годы?

–

В обиде за Державу.

–

Ах! Вот так. И не меньше! – оценила ответ Клара. – Теперь я спокойна. С такой молодёжью Россия не пропадёт.

–

Кончайте балагурить, – прервал их диалог Сергей Владимирович. – Ты бы лучше, пока едем, рассказала Ваде суть своего грандиозного замысла.

–

А ты что, сам не можешь?

–

Замысел твой. А я хотел бы ещё раз послушать.

–

Ладно, – Клара сделала паузу, перестраиваясь с шутливого тона на деловой. – Вводная часть. Для того чтобы не было ненужных вопросов к докладчику, – пояснила она. – Как следует из последних постановлений партии и правительства, экономика страны переходит на освоение методов рыночного регулирования. Следовательно, весь экономический потенциал, полностью или частично, со временем будет переведён из государственного владения в частное. Я толково излагаю?

–

Дальше, – явно довольным тоном ответил Сергей Владимирович.

–

Соответственно будут распределяться и финансовые ресурсы страны и партии. Но за всеми этими ресурсами стоят живые люди, которые отдавать их в чужие руки не собираются.

–

«Короче, Склихасовский!» – не представляя, какое отношение это всё может иметь к нему, и теряя терпение, прервал её Вадим.

–

Суть, – объявила докладчица. – В ЦК есть мнение запустить в рынок молодёжь. Комсомол, как всегда, впереди. – Она сделала паузу, ожидая восторженного озарения со стороны Вадима. Поняв, что её ожидания тщетны, Клара продолжила со вздохом: – Иван Павлович, вы о нём знаете, сын знаменитого Павлика Морозова, сейчас возглавляет Комитет по делам молодёжи. Я хочу представить тебя в качестве кандидата на должность президента первого комсомольско-молодёжного кооператива.

–

Я уезжать собрался.

-

Ты не подал документов. Так что об этом ещё никому ничего неизвестно. Да и ты, до поры, помолчи.

–

Зачем?

–

Давай на сегодня договоримся так, – вмешался Сергей Владимирович, – ты выкажешь в разговоре все свои лучшие качества, заинтересованность творческой перспективой. При этом ненавязчиво проявишь верность идеалам и понимание «карающей силы партии». Всё!

–

Зачем?

–

Затем, мой милый мальчик, – Клара остановила взглядом вспылившего было отца, – что ещё никому и никогда не мешало положительное мнение власть имущих. Да и в любом случае, неплохо бы знать, что на уме у этих самых «имущих». Ведь мы под ними ходим.

–

Пить можно?

–

Нет. Пить буду я, а ты за рулём.

ОЛЬГА НЕЧАЕВА

В каждой газете был отдел пропаганды и агитации марксистско-ленинской теории. Последний съезд единственной и руководящей партии впервые подверг сомнению незыблемость Великой Вдохновляющей Идеи. Это оказалось такой неожиданностью для огромной массы служителей атеистического культа, что у сотрудников отделов, ранее заполнявших своими статьями первые полосы газет, перья выпали из рук. Они не умели сомневаться и жить без Вдохновляющей Идеи. Табунами и косяками бродили по коридорам партийных учреждений и редакций акулы пропаганды в надежде найти утерянную точку опоры. А без их вдохновенного труда Союз Советских Социалистических Республик затрещал по всем швам.