Сердце Дьявола - [15]

Да, это была Ольга. Чуть смугла, темноволоса, глаза-миндалины, вишневые губки. И невероятная страстность... "Пантера любви!" – подумал я, весь впитавшись в ее гибкое тело.

– Две луны назад девочка сильно изменилась... – сказал Оксиарт, покачивая головой в ритме танца. – Как будто кто-то вселился в нее... Простая, ничем не привлекательная девчонка стала красавицей... Нет, не красавицей... Она стала жрицей, богиней любви. Мужчины мычат, увидев одну лишь ее лодыжку...

"Две луны... – думал я, сдерживаясь, чтобы не замычать (Роксана закружилась в танце, и притягательные ее лодыжки обнажились), – два месяца назад (в этом времени) наши ипостаси XX века совместились с таковыми IV века до нашей эры!"

И тут нож вселенской ревности вонзился в мое сердце! "Ольга с ее непомерным честолюбием! – взорвалась в голове мысль. – Ольга, всегда мечтавшая быть первой леди мира! Она выберет этого пьяницу, не умеющего толком пописать! Выберет, и будет спать с ним и рожать ему наследников! О, Господи, за что ты посылаешь мне такие муки?"

Я заплакал бы скупыми мужскими слезами, точно заплакал бы, но мой мозг, испорченный книгами, отвлек меня, задумавшись на пару секунд о нынешнем владетеле неба. "Христианства-то еще нет и в помине... – подумал он. – И Магомет еще не родился... Значит, я обращался к еврейскому богу? А, может, и его еще нет?.."

7. Пантера точит когти. – Ревность источает яд. – Я достаю Македонского, он достает меня.

Когда я решил в молитвах и восклицаниях обращаться к современнику Зевсу, из подушек вырылся сильно опухший Александр. Не протря еще склеивающихся зенок, смердя перегаром, он потянулся к ближайшему кувшину с вином, но застыл, пойманный за печенки недвусмысленным взглядом Роксаны-Ольги.

– М-да, Черный... – озабоченно покачивая головой, промычал принципиально честный с рождения Александр. – Кажется, у нас с тобой будут проблемы... Бо-о-льшие проблемы...

И поманил Роксану указательным пальчиком...

И что вы думаете? Эта девка, мобилизовав все свое трактирное кокетство, приблизилась к Македонскому и стала вешать ему лапшу на уши на очень плохом древнегреческом... Играя глазками, она ворковала о том, что давно мечтала познакомиться с владыкой ойкумены, и что с детства интересуется его исключительной личностью, и что записывает его мудрые высказывания, самое любимое из которых: "Только сон и близость с женщинами более всего другого заставляет меня ощущать себя смертным" – она заворожено повторяет каждый день. И так далее и тому подобное. А на меня и не посмотрела... Через полчаса они пили на брудершафт, еще через полчаса она сидела у него на коленях, а еще через час она утащила его в свои покои.

* * *

...В покоях все было подготовлено. Еще утром тетка Роксаны, штатная колдунья Оксиарта, две минуты рассматривала Александра Македонского сквозь дверную щель. Этих минут ей хватило, чтобы разложить великого полководца на молекулы и подготовить для своей любимой племянницы подробное руководство к действию.

– Главное, ты не торопись, – зашептала она в ухо Роксаны, когда та вышла из пиршественного зала якобы по надобности. – Главное, чтобы у него не появилось мнения, что он должен победить, переспать с тобой непременно. Вот тебе это снадобье из мака, положи его в курительницу, перед тем, как пойдешь подмыться. Когда вернешься, он будет уже готов. Явись к нему как сновидение...

* * *

...Роксана нашла Александра в небесах, сплошь поросших опийным маком. Оно подплыла к нему как облачко и окутала с ног до головы. Время остановилось, все клеточки повелителя ойкумены одна за другой повисли в бархатных небесах чувственного счастья. Нежные ручки, алые губки Роксаны, вся ее кожа перебирали их, как струны. Еще немного, и ласкаемые клеточки Александра сложились в ленивую поначалу комету, неотрывно следующую за шелковой ладонью девушки... Иногда эта комета растворялась в сиянии другой, следовавшей уже по траектории движения губ Роксаны, а та, в свою очередь, бледнела перед болидами, возникавшими от страстных прикосновений горячих внутренних поверхностей бедер горянки, болидами, возникавшими и тут же взрывавшимися невыносимым блаженством. Мгновенная вечность растворила Александра, он уже не мог хотеть, чего хотеть, когда вся освященная Вселенная кружится вокруг тебя всей своей ласковой сущностью?

Но нет... Почувствовав, что жертва растворена лаской и более не существует, не хочет существовать физически, Роксана ввела ее раздавшийся член в жаркое влагалище, задвигала бедрами, впилась губами, вонзилась ноготками, вклеилась кожей и Вселенная, только-только казавшаяся невозможно совершенной, взорвалась сверхновой и, умножившись тысячекратно, превратила все, что было и все что будет в облачко несуществующего праха...

* * *

...Они появились на пиру под вечер. Взглянув на их довольные физиономии, я понял, на что они потратили эти бесконечные два часа. И, вмиг сожженный ревностью, едко шепнул Александру по-русски:

– Она, небось, напела тебе, что простатит, наряду с подагрой и эпилепсией – это болезнь великих?

Македонский в единое мгновение покраснел от ярости и поискал кинжал. Но не нашел – от уязвимого и яростного Александра все колюще-режущее всегда держалось подальше.