Сердце Дьявола 2 - [3]

Я наполнил рюмки, протянул одну Борису. Вылив в себя вино, он разлегся на тахте. Увидев, что и я не прочь принять горизонтальное положение, подвинулся к стене, освобождая место. Некоторое время мы лежали, заложив руки за головы, и смотрели в потолок.

– А у тебя все нормально со здоровьем? – спросил Борис, широко и звучно зевнув.

– Да как тебе сказать...

– Да так и скажи...

Я рассказал о своих видениях.

– И я глючу потихоньку, правда не так, как в прошлом году, – усмехнулся Борис, выслушав. – Однажды целый час беседовал с довольным чертом с "Роллексом" на руке, потом день был Мопассаном, а совсем недавно – Юлием Цезарем...

– Юлием Цезарем? Класс! Если не секрет, за какие грехи тебя зарезал Брут со товарищи?

– Черт его поймешь... – пожал плечами Борис. – За то, что спал с его матерью? Вряд ли. Ведь он от этого родился. За то, что баловался с его сводной сестрой Юнией Третьей? Тоже маловероятно. Как говорится, с ней вся Одесса спала, то есть весь Рим и мне, то бишь Юлию Цезарю, грех было брезговать тем, чем не брезговал весь римский народ, электорат бы меня просто не понял...

– А черта я тоже видел... Два часа назад на Калитниковском пруду.

– Мне он предлагал делать утреннюю зарядку и потом обливаться холодной водой. Еще говорил хорошо читать Спортэкспресс от корки до корки, погодой интересоваться, а также есть в одно и то же время, и верить в какого-нибудь бога или хотя бы в шипучий аспирин "Упса". И все будет тип-топ, говорил...

Посмеявшись, я разлил вино по стаканам и произнес тост за душевное здоровье и живительный аспирин. Выпив, мы закурили.

– Слушай, Черный! – сказал Борис задумчиво, когда вино, миновав желудок, побежало по кровеносным сосудам. – Я давно об этом думаю. Мы ведь с тобой неудачники, да?

– Ну, как тебе сказать... Если рассматривать наше положение с точки зрения астральной логики...

Мне не удалось закончить мысль – пришел Баламут. Ознакомившись с ситуацией, то есть с уровнем вина в бутылках, стоявших на столе, он недовольно покачал головой и, захватив с собой Бельмондо, отправился за водкой.

Через час, когда я, до предела истерзанный жаждой и беспокойством, уже собирался идти на поиски, они вернулись. Пришли без водки и в бинтах. У Баламута была перевязаны голова (посередине лба повязку украшало пятно крови) и правая кисть. Бельмондо был легко ранен в бедро и грудь.

– Попали в разборку... – виновато улыбнулся Николай. – Дорогу переходили, а кто-то вдарил из гранатомета то ли в меня с Борисом, то ли в "Мерседес", стоявший перед светофором. Машина, сумка с водкой – вдребезги, а нас зацепило осколками стекла. Хотели смыться, но менты как-то неожиданно набежали, отвезли в больницу, а потом – в отделение. Допросили оперативно и отпустили до завтрашнего дня... Лейтенантша одна, очень уж ей Борис понравился, шепнула, чтобы мы поосторожнее были. Сказала, что один человек боится, что мы кое-кого видели....

– А вы видели?

– Ты что-нибудь видишь, когда идешь за водкой?

– Я серьезно спрашиваю.

– У перекрестка Баламут одним "БМВ" заинтересовался. Уставился в него, и этим седока немало обеспокоил...

– А когда вы возвращались...

Я замолчал, увидев в окно трех плотных мужчин в кожаных куртках. Они, – хмурые, собранные, – шли к подъезду. У левой подмышки первого из них пиджак вздувался рукояткой пистолета.

Баламут и Бельмондо угадали, почему вытянулось мое лицо, и без слов бросились к кухонному окну. Спустя несколько секунд мы мчались по примыкавшему к дому школьному двору. Пробегая мимо мусорного бака, Бельмондо запнулся раненой ногой и упал. Мы схватили товарища, посмотрели на бак, – он был большим, – переглянулись, и опустили Бориса в него. И разом залезли сами. Бак, к счастью, оказался почти пустым, и места нам хватило.

Устроившись меж застывшими от напряжения друзьями, я принялся собирать под собой мусор (бумагу, отходы школьной столовой и прочее) и подсовывать его под крышку. "Чтобы бак казался полным до краев" – ответил я на шепот Баламута: "Ты чего дурью маешься?"

Когда снаружи раздался глухой озабоченный голос: "Ты в баке, вон в том, посмотри", – показавшийся мне весьма похожим на голос Худосокова, Баламут откупоривал четвертинку, завалявшуюся у него во внутреннем кармане пиджака. Души наши, само собой, ушли в пятки, но второй голос вернул их на место: "Да ну его на ..., не видишь, он забит до краев".

Выпив водки и отказавшись закусить огурцом (Баламут нашел его под собой), я задумался о Худосокове.

– Глюк это, – прочитав мои мысли, прошептал Баламут. – За последние месяцы я несколько раз с ним встречался.

– Понятно, впечатлил тебя Ленчик в прошлом году... – хмыкнул Борис. – Вот и чудится теперь повсюду.

– Первый раз он в подъезде с ножом на меня накинулся, – продолжал рассказывать Николай. – Но я пьяный был в самый раз, да в кураже, и ему не повезло... А через неделю шел из гостей, и он едва меня не задавил... Как я на капот его "жигуленка" ухитрился заскочить, не знаю...

– А в последний раз? – спросил Бельмондо.

– Что в последний раз? – переспросил задумавшийся Николай.

– Когда Худосокова в последний раз видел?

– В "БМВ" на перекрестке...