Сердце Черной Пустоши. Книга 2 - [26]

– Вы бледны, миледи, – обеспокоенно сказал Альре. – С вами все в порядке?

Я невесело усмехнулась и подняла ладони вверх.

– Это все перчатки, что блокируют магию, – почти не слукавила я. – Надо сказать, они сильно изматывают.

– И все же вы побледнели на глазах прямо сейчас, – произнес Альре. – Вы уверены, что чувствуете себя хорошо?

– Да, просто задумалась, – нехотя призналась я.

– Не хотите рассказать, о чем?

– О праве сильного, о лицемерии и о врагах, которые так и норовят подобраться поближе, – устало произнесла я и вздохнула.

Управляющий поморщился, явно сожалея, что натолкнул меня на такие невеселые размышления. Но когда открыл рот, видимо, чтобы пожалеть об этой неловкости вслух, рядом раздалось:

– Я выполнила все, что вы сказали миледи! Хотите узнать о распорядке дня на завтра?

В ожидании ответа Рамина присела в книксене и потупилась, как девица на смотринах. Вид у камеристки при этом был такой услужливый, что я решила не упоминать, что просила ее доложить обо всем после обеда.

– И на сегодня, и на завтра, – сказала я девушке, и та выпрямилась.

– Через час предстоит ритуал Отречения, – с важным видом сообщила Рамина, а я вспомнила, как озябла в ледяных водах Съакса и поежилась.

– Опять нужно куда-то идти? – уточнила я тоном висельника.

– Я тоже хочу ритуал Отречения, – сообщила запыхавшаяся Мириам, которая увидев Рамину, подбежала к нам.

Диларион с размаху шлепнулся на стол, повертел мордочкой, и, заметив, что никто, кроме меня, не смотрит, стянул с блюда рогалик.

Рамина улыбнулась девочке немного натянуто.

– Как истинная дочь Пустоши, ты должна знать, дитя, что ритуал Отречения проводится в одиночестве.

– Я мамина и папина дочь, – возразила ей Мириам. – И, пожалуй, папина больше. Мама вечно все запрещает, прямо как ты.

– Мама просто беспокоится за тебя, – решила я взять вожжи в свои руки. – И, раз мне предстоит некий важный ритуал, я провожу тебя домой.

Личико ребенка тут же омрачилось, и я тут же добавила:

– Приходи завтра играть с Диларионом, если мама с папой не будут против.

– Они всегда против, – пробурчал ребенок.

– Если будешь хорошо себя вести весь день и вовремя ляжешь спать, уверена, они решат, что наша дружба тебе на пользу, и с радостью отпустят повидаться, – мягко сказала я. – Постарайся слушаться родителей во всем. Ты же не хочешь, чтобы о невесте принца сказали, что она дурно влияет на ребенка?

Девочка замотала головой с таким жаром, что на миг ее косички превратились в языки пламени.

– Ни за что! Ни за что и никогда я не подведу тебя, принцесса! Ты хорошая и добрая, и я буду хорошей и доброй, и еще самой-пресамой послушной в мире, прямо как ты!

– Ну вот и договорились, – облегченно вздохнула я и потрепала огненную макушку. Затем обратилась к Рамине: – Ты проводишь со мной Мириам, а на обратной дороге расскажешь о расписании, хорошо?

Камеристка тут же присела в полупоклоне и сказала:

– Слушаюсь, миледи.

Попрощавшись с Альре до обеда, мы с Раминой и Мириам покинули сад и вышли за ворота замка. Уставший дракончик посапывал на моем плече, время от времени, приходилось подхватывать малыша, когда он сонно клевал носом и падал.

По дороге Мириам успела рассказать нам с Раминой все, что знала о дракончиках и других "диковинных зверушках" из книги, которую папа привез из-за моря. Когда впереди показался тот самый дом, у которого я видела девочку утром, Мириам с размаху обняла меня, прижавшись щекой к животу.

– Ты – хорошая, – сообщила она уверенно. – Я буду с тобой дружить, несмотря на то, что выходишь замуж за принца.

– Вот как? – удивилась я. – Даже несмотря на это?

– Да, – серьезно ответила девочка. – Я думала, что вырасту, стану красавицей, и наш принц выберет меня в жены. К тому же, другие постоянно умирали, но это потому, что были слабыми, а я сильная! Принцу нужна сильная леди, ведь он лучший в мире, наш принц!

Ребенок говорил серьезно, хмуря брови, и Рамина отвернулась, скрывая улыбку, а я присела на корточки, чтобы наши с Мириам глаза оказались на одной высоте.

– Правда, лучший в мире? – спросила я.

Ребенок серьезно кивнул.

– Он самый сильный и красивый. Мама говорит, что он заботится о людях, как о своих детях, а папа – что он настоящий мужик!

Рамина хихикнула, а я погладила ребенка по щеке.

– Не переживай, милая, на твой век хватит принцев. Уверена, что Ксансо будет хоть куда, когда вырастет.

Ребенок скривился.

– Ксансо глупый и несносный! И дразнит меня!

– В твоем возрасте мальчики умеют выражать любовь только так, – сообщила я вмиг задумавшемуся ребенку.

Дверь дома скрипнула, и на крыльцо вышла миловидная женщина с пышными формами и слегка оплывшей талией.

– Ваша милость! – ахнула она, увидев нас. – Мириам! Что же ты не зовешь гостей в дом? Уважьте нас, леди, выпейте чая. Не обессудьте, уж чем богаты… Я – Ксана, жена Сэма. Муж говорил о вашей красоте, я еще думала, специально расхваливает, а теперь вижу, он еще и приуменьшил! Достойная леди для нашего любимого повелителя, ничего не скажешь!

Женщина сыпала словами и одновременно вытирала руки о полотенце. Когда улыбалась, на щеках появлялись очаровательные ямочки. Жена капитана Сэма мне очень понравилась.