Сердце беглеца - [102]

Хотя она сама намеревалась найти индейцев, теперь, когда они оказались рядом, Рэйчел насмерть перепугалась. А что, если это вовсе не апачи? Что, если индейцы убьют их, не дав им даже возможности объяснить, зачем белые пришли на их землю?

Но тень надежды возродилась в, ней, когда она заметила одного из воинов, бывших в каньоне Сансет в тот ужасный день.

Она подняла руку жестом, который, как она знала от Тайри, означал «мир».

– Друг, – сказала она, надеясь, что воин не заметит страха ни в выражении ее лица, ни в тоне голоса. Она постучала по груди: – Женщина Тайри.

Стоящий Буйвол уставился на Рэйчел, потом улыбнулся. Да, он вспомнил женщину Тайри. Тогда в каньоне Сансет, когда Тайри явился ее спасать, индейцев постигло большое разочарование.

Рэйчел ответила на его улыбку. Он узнал ее, она это видела по глазам.

Воин заговорил с остальными, и все они спешились. Через несколько минут в неглубокой ложбинке запылал костер. Индейцы уселись вокруг него на корточках, глаза их были устремлены на Рэйчел. Только несколько из них говорили по-английски.

– Женщина Тайри, почему ты здесь?

– Тайри попал в беду, – сказала Рэйчел серьезно. – Он говорил мне, что жил с вами и что вы его друзья. Я пришла просить у вас помощи, потому что больше мне не к кому обратиться.

Стоящий Буйвол нахмурился:

– И что это за беда?

Рэйчел торопливо рассказала свою историю. Стоящий Буйвол кивнул:

– Да. Некоторые наши воины там побывали. Скверное дело – держать людей в рабстве.

– Значит, вы мне поможете?

– Да, мы поедем в Мексику с первыми лучами солнца. Один из моих воинов проследит, чтобы ты вернулась домой невредимой.

– Я еду с вами!

– Нет.

– Он, он…. мой муж, и я поеду его спасать.

Стоящий Буйвол улыбнулся. Право слово, у желтоволосой женщины сердце горного льва. Тайри проявил мудрость, выбрав ее.

– Мексиканец не должен ехать, – решительно заявил Стоящий Буйвол. – Мои люди не поедут вместе с ним.

Рэйчел не стала возражать. Всем была хорошо известна взаимная неприязнь мексиканцев и апачей, восходившая к тем давним временам, когда мексиканцы щедро платили за скальпы индейцев.

На рассвете следующего дня они тронулись в путь, в сторону Мексики. Кандидо весьма неохотно оставлял Рэйчел в компании апачей, но единственное, что он мог сделать, это просить ее передумать. Однако она была тверда в своем решении.

Индейцы против ее присутствия не возражали. Апачские женщины частенько отличались воинственностью, а также могли врачевать. Поэтому и с женщиной Тайри они обращались как с воином и ожидали, что она будет вести себя соответственно.

Рэйчел постоянно находилась в напряжении: ее терпели лишь потому, что она – женщина Тайри. Она содрогалась от ужаса при мысли о том, что было бы с ней, если бы имя Тайри не служило ей защитой. Многие воины поглядывали на нее с явным вожделением, другие – с выражением, не оставлявшим сомнений в том, что при иных обстоятельствах они убили бы ее и сняли скальп, как делали это с врагами.

К концу дня Рэйчел уверилась, что ей суждено умереть. Каждый участок ее тела болел. Красная рубашка прилипала к потной спине, юбка для верховой езды покрылась толстенным слоем пыли, края ее местами были разорваны в клочья – по пути им приходилось продираться сквозь кактусы. В общем, она была покрыта грязью с ног до головы и не могла припомнить другого такого случая, когда бы чувствовала себя такой грязной или такой до мозга костей усталой. При каждом ее движении мускулы, о существовании которых она даже не подозревала, отчаянно протестовали. Она не сомневалась, что от долгого сидения в седле теперь навсегда останется кривоногой.

Стоящий Буйвол протянул ей кусок сушеного мяса и предложил напиться из бурдюка.

– С первыми же лучами солнца мы поскачем дальше, – сказал он.

Его черные глаза внимательно изучали ее. Во время всего долгого пути она ни разу не пожаловалась. Возможно, если они не застанут Тайри в живых, он пожелает оставить эту женщину для себя.

Под долгим изучающим взглядом индейца щеки Рэйчел порозовели. О чем он думал? Его глаза, черные, как ночное небо, были бездонными, а лицо оставалось бесстрастным.

Она сделала большой глоток из бурдюка и вернула его Стоящему Буйволу.

– Благодарю, – сказала Рэйчел и отвела глаза, не в силах больше продолжать выдерживать его пристальный взгляд.

Следующий день был таким же, как предыдущий. Они ехали мили и мили по земле, населенной только кактусами, время от времени им еще встречались какие-нибудь пресмыкающиеся. Пот стекал по лицу, шее и спине Рэйчел, и она чувствовала себя липкой и противной самой себе. Руки и ноги отекли, и она мечтала о ванне, как никогда прежде.

Индейцы ехали молча, будто не замечая жары и больших расстояний. Они остановились только раз, вскоре после полудня, чтобы поесть и дать отдых лошадям.

Усталая Рэйчел ослабила подпругу своей столь же усталой лошади и похлопала ее по шее. Она радовалась тому, что оставила дома Моргану. Этот желтовато-серой масти мерин гораздо лучше выдерживал долгие часы скачки и скудную кормежку. Он обладал необходимой выносливостью и был смешанных кровей, – в нем текла кровь мустангов и кровных лошадей.