Сердце Альтиндора - [8]

Да, работорговля стала прибыльным ремеслом. И если в Найроване труд невольников использовали в основном на рудниках, в шахтах и каменоломнях, то обитатели пустыни Уюм нашли им более широкое применение.

Кстати, в соседних странах тоже произошли заметные изменения. В пустыне и прежде не было единого централизованного государства, а теперь вся территория стала похожа на пестрое лоскутное одеяло. Наиболее могущественными были города побережья, остальные же сражались по принципу все против всех. Союзы были непрочными, а войны кровопролитными. Дебри Йолы, напротив, объединились под властью самопровозглашенного императора, который с некоторых пор жадно посматривал в сторону соседей. А еще что-то зарождалось на Берегу Страха, населенном ранее исключительно чудовищами. Те, кто пытался что-либо разузнать или покорить бесхозные территории, обратно уже не вернулись.

За три года количество Игроков значительно сократилось. Считается, что на момент Затмения (теперь так было принято называть провал в виртуальную реальность) в Альтиндоре находилось несколько сотен тысяч абонентов. И это только в нашем кластере. О судьбах жителей других временных зон оставалось только гадать. Из этой массы народа только в первые месяцы после катастрофы сгинули десятки тысяч человек: кого-то убили НПС, кто-то покончил с собой или погиб в результате несчастного случая. Не менее половины уцелевших навсегда покинуло этот мир в ходе беспрерывной череды актов насилия и невзгод: войн, нападений, расправ, грабежей, мести, голода, холода, болезней. Так что осталось не так уж и много. Но и они гибли каждый день, словно спешили очистить Альтиндор от своего присутствия на радость большинству, которое теперь представляли неписи.

О том, что происходит с Игроком после смерти в вирте, до сих пор шли ожесточенные споры. Одни считали, что смерть окончательна и бесповоротна. Другие же были уверены, что умершего Игрока выбрасывало назад, в реальный мир. Вскоре после затмения появился даже некий проповедник, который призывал к массовым самоубийствам, уверяя, что это единственный путь к возвращению в реал. Было больно и страшно смотреть, как люди, купившиеся на его заверения, резали себе вены, бросались в огонь, тонули, прыгали со скал… К счастью, большинство Игроков все же сомневалось, и это удерживало их от опрометчивых поступков.

А проповедника в конце концов удавили.

Самыми мирными были первые дни, может быть, недели после Затмения. Неписи утолили жажду крови. А Игроки пока еще не поняли, в какой переплет они попали. Да и весть о том, что с некоторых пор перерождение оказалось невозможным, удерживало от опрометчивых поступков. Но не всех. В игре участвовало немало… хм… людей, которым насилие доставляло несказанное удовольствие. Считается, что это именно они первыми пролили кровь своих братьев по несчастью. Одни из природного человеконенавистничества, другие из любопытства: неужели правда, что у Игроков осталась всего лишь одна единственная жизнь? Ловили бедолагу, убивали и смотрели, что будет дальше происходить. Кого-то чужая смерть останавливала или, по крайней мере, заставляла задуматься. Но были и такие, кто, пролив кровь, впадал в неописуемый восторг. Еще бы! Никаких штрафов в вирте, никакой полиции в реале. Полная безнаказанность, делай, что хочешь!

Иные долго не могли понять, что игры закончились, что отныне самой великой ценностью становится человеческая жизнь. И они продолжали убивать. А когда осознавали, было уже поздно.

Большинство Игроков, конечно, были обычными детьми цивилизации, учившей тому, что убийство — смертный грех. Но в душе каждого из нас до поры до времени дремлет монстр. Кому-то удается его удерживать, а кто-то поддается и сам становится чудовищем.

Начиналось это робко, порой случайно, часто в целях самообороны. Многие, совершая первое настоящее убийство, утешали себя тем, что такова жизнь, мир жесток, выживает сильнейший. Кто-то потом долго презирал себя и пытался отмыть обагренные кровью руки. Другие смирялись, как с непреложным фактом бытия.

Потом пошло-поехало по нарастающей. Кланы снова стали мериться причиндалами и доказывать, кто круче, игроки-одиночки и сбившиеся в небольшие плохо организованные группы старались выжить, убивая за кусок хлеба, за медную монету, за место под солнцем. А еще за те немногие артефакты, которые уцелели после Затмения.

Да, магия снова возродилась вскоре после Затмения. Правда, на первых порах мало кто знал, как ею пользоваться. Гораздо проще оказалось счастливым обладателям всевозможных колец, амулетов, Хрустальных игл и прочих артефактов, наделенных волшебством. Они в большинстве случаев сохранили свои свойства. Жаль только, многое исчезло вместе с пропавшими инвентарями. Многое оказалось брошенным во время бегства с насиженных мест в дни резни, устроенной НПС.

Но кое-что осталось. И теперь шла непримиримая борьба за обладание остатками магии. Потому что тот, у кого больше Хрустальных игл, у кого круче амулет, у кого доспехи, усиленные артефактами, тот и сильнее.

Больше других в этом отношении повезло тем, кто на момент Затмения играл за мага. Они в той или иной мере сохранили свои умения. И хотя исчезли интерфейсы, а вместе с ними и пиктограммы заклинаний, магия, как таковая, осталась. Стоило только вспомнить геометрию символов и в точности начертить в воздухе знак. Повезло тем, кто часами, днями, месяцами оттачивал искусство начертания магических знаков, довел его до автоматизма и сохранил в памяти каждую петельку, каждый завиток. Сила заклинания зависела от количества накопленной маны и всевозможных усилителей в виде тех же колец, амулетов, браслетов и прочих артефактов. Магов в Найроване, по крайней мере, толковых, осталось не так уж много, поэтому их услуги были на вес золота. Самых лучших переманили возрожденные кланы и прочие состоятельные игроки. Остальные, менее выдающиеся чародеи, скитались по миру в поисках разового заработка и приемлемых условий для жизни.