Сердца в строю - [26]

Таким гусаром показался Верховцеву и младший лейтенант Щуров. Особенно несимпатичным стал ему этот офицер после того, как Верховцев узнал, что Щуров не промах и по женской части. Он уже примелькался в медсанбате, на полевой почте, да и в санчасти полка завел «боевую подругу».

Но, чувствуя неприязнь к младшему лейтенанту, Верховцев, верный своему правилу, старался относиться к нему объективно и справедливо. Понимая это, Щуров еще порывистей вскакивал при появлении командира, стремительно отдавал честь, так что казалось — рука с легким свистом рассекает воздух, смотрел на Верховцева преданными («рад стараться») глазами.

И только Тарас Подопригора, угрюмо наблюдая за юлящим перед новым командиром Щуровым, бормотал про себя:

— Як ни вертись собака, а хвист ззаду!

XII

На пятый день пребывания Верховцева в полку дошла очередь знакомиться и со взводом лейтенанта Северова. Разместился взвод в просторном блиндаже у самой опушки леса. Когда Верховцев вошел в блиндаж, там был лишь один командир взвода. Он сидел за самодельным столом перед коптилкой и что-то заносил в записную книжку.

Увидев начальство, лейтенант вскочил, поспешно застегнул ворот гимнастерки и, краснея, засунул записную книжку в карман. Выслушав рапорт, Верховцев подсел к столу. О Северове он уже слышал хороший отзыв: смелый, дельный, требовательный командир. И теперь с любопытством поглядывал на лейтенанта. «Молодой какой. И лицо приятное, честное. Верно, хороший товарищ!»

Первая минута смущения прошла, и Северов коротко, но с достаточной полнотой отвечал на вопросы командира. Чувствовалось, что он любит свое дело, знает передний край и, несмотря на молодость и румянец, тверд и строг в своих решениях.

Верховцеву понравился лейтенант. «Вот и мой сын мог бы быть таким», — мелькнула горькая мысль.

Понравился Верховцеву и блиндаж: добротный, надежный, удобный. Уже собравшись уходить, он увидел, что в дальнем углу на нарах спит боец, укрывшись с головой шинелью, вытянув ноги, обмотанные портянками.

Почувствовав на себе взгляд, спящий заворочался, сбросил с головы шинель, приподнялся. Верховцев с недоумением посмотрел на бойца — это была девушка. Сбившиеся маслянистые волосы, сонная складка на щеке. На девушке был старый ватник и такие же стеганые штаны. Она вопросительно посмотрела на Верховцева, потом перевела взгляд на Северова. Заметив его смущение, покраснела и стала проворно поправлять волосы, натягивать валенки.

Верховцев пожал руку лейтенанту, пожелал успехов и вышел из блиндажа. Но вечером, подводя итоги дня и давая распоряжения на завтра, вспомнил посещение взвода Северова и приказал Орлову:

— У Северова во взводе женщина. Не годится! Будьте добры, переведите ее куда-нибудь, в санчасть, что ли…

— Нельзя, товарищ майор, — возразил Орлов. — Тут особое дело. Они ее под Проскуровым у смерти выцарапали. Да и лейтенант Северов… — адъютант старший взглянул на Верховцева и замялся. Как объяснить майору, что нельзя переводить эту дивчину в санчасть, что без нее взвод будет как без души, что командир взвода лейтенант Северов — весь батальон знает — по-настоящему любит девушку.

— Нельзя переводить ее, товарищ майор, — снова начал Орлов, но Верховцев слегка прищурился, что было первым признаком раздражения:

— Прошу вас сегодня же перевести девушку.

Вернувшись к себе, Орлов вызвал лейтенанта Северова и передал приказание командира. Северов по привычке сказал: «Есть!», но продолжал стоять по команде «Смирно», не моргая глядя на Орлова, словно не понял смысла распоряжения.

Недовольный решением Верховцева и в душе сочувствуя лейтенанту, Орлов вздохнул. Следовало бы утешить Северова, но как? Служба! И развел руками:

— Вот так. Выполняйте!

Лейтенант Северов еще раз проговорил: «Есть!» — и, резко повернувшись, строевым шагом вышел из блиндажа. Орлов посмотрел ему вслед и с раздражением швырнул на стол папку, с которой ходил к Верховцеву.

— Черт знает что! Зря обидели хорошего парня!

Выйдя от Орлова, Северов, минуя свой блиндаж, направился в лес. Он шел широким привычным шагом пехотинца, машинально приветствуя встречных, и по его сосредоточенному лицу нельзя было догадаться, какие чувства обуревают молодого офицера. Только человек, хорошо знавший Северова, с недоумением пожал бы плечами: что с ним стряслось?

Действительно, что произошло с лейтенантом Северовым? Из его взвода сегодня уйдет боец Галина Белова. Он любит эту девушку. Но кто в двадцать лет не испытывал таких чувств, от кого в эту пору не уходили девушки, которых любят вечной любовью и забывают через две недели?

…За свои неполные двадцать лет Олег Северов много раз влюблялся в женщин. Без памяти был влюблен он в Ирочку Опаль, ученицу восьмого класса «Б». Когда Ирочка, сияющая, как кинозвезда, выпархивала на сцену школьного зала и звонко частила:

Нина, Нина, тарантелла,

Старый Чека уж идет,

Вон и скрипка зазвенела,

В круг сбирается народ… —

Олег Северов из самого дальнего угла зала ревниво ловил каждый ее жест, улыбку, каждый поворот маленькой, гордо посаженной головки.

Как завидовал он всем, кто мог стоять рядом с Ирочкой, смотреть ей в лицо, разговаривать с ней! Сам же он подойти к Ирочке не смел: это было выше сил, отпущенных ему природой. Олегу казалось: только встань он рядом с Ирочкой — и всякий поймет, что любит он ее самой беззаветной, самой вечной — до гробовой доски — любовью. А эта любовь — страшная тайна. О ней не догадываются ни товарищи, ни родные, ни даже сама Ирочка Опаль.