Серая радуга - [29]

Он вернулся к игре, когда ход перешел к Даре, и горлышко вновь нацелилось на Мечтателя. И послышался очень личный и очень нелепый вопрос:

— Кто для вас дороже всех?

Экстер прикусил губу, поднимая глаза на Феллу. Это был мучительно красноречивый взгляд, который натолкнулся на выражение лица Бестии. Оно говорило, что, если здесь, сейчас Мечтатель произнесет ее имя — его окончательно перестанут уважать.

— Я… я лучше выполню желание, — прошептал Экстер.

Дара, от которой не укрылся ни его взгляд, ни взгляд Бестии, тоже прикусила губу. Какие уж тут желания, если только что получила ответ. Скриптор осторожно потрогал ее за руку, напоминая, что они на публике — и тогда артемагиня собралась, потерла лоб, собираясь что-то говорить…

Но вместо этого вдруг быстро отступила с чьей-то дороги как можно дальше. В следующую секунду Оранжевый Магистр проследил взгляд Дары и откатился подальше с удивлённым пыхтением. Бестия, чиновники, Экстер, артефакторы — все расступались, не говоря ни слова, освобождая пространство.

Расступались перед фигурой в белом платье. Сегодня волосы Лори не плыли за ней, как обычно, по воздуху, а были приглажены и спускались на грудь, обрамляя сиянием лицо. По воздуху как будто плыла сама Лори: шаги ее были быстрыми, но легкими, голова — решительно поднята, и нынче богиня уже не казалась просто прекрасной статуей.

Кристо показалось, что на лице у неё даже улыбка, и он удивленно вперился в Мелиту:

— Это она так по праздникам?

Девушка покачала головой, выражение глаз — встревоженное.

— Она терпеть не может танцы. И сама никогда не танцует — понимаешь?

Кристо понимал. Своим положением Лори была как раз обязана тому, что слишком хорошо танцевала. И как-то… гм, увлеклась. Настолько, что почти протанцевала исход Светлоликих из мира, отказалась уходить и отдавать свои силы — и получила в наказание и «слепую магию», и постылое бессмертие.

А потом он проследил маршрут богини, и ему стало уже совсем не по себе.

— Вот же ж…

Лорелея шла туда, где в одиночестве так и стоял Макс Ковальски.

— Ну, ты ж не думаешь, что он… — начал Кристо, хотя сам не мог придумать, что хочет сказать. В голове крутилось все то же досадливое «вот же ж».

А ведь Макс не уходил с праздника именно поэтому. Трусость, ничего больше. Не знал, что сделает, если увидит Лорелею, поэтому и переносил общее веселье на нормальном удалении от всех. Вот только когда он увидел ее — бежать было поздно, ноги просто в землю вросли, и он молча наблюдал, как она приближается, а в глазах у нее сияет улыбка.

Прохладные пальчики сжали ладонь, коснулись щеки. Лори приветственно и даже с шутливым укором заглядывала в его глаза: ты вернулся? А почему сразу же не пришёл ко мне? Ну, ладно, прощаю, но это только потому, что я очень рада тебя видеть. И в честь праздника.

— Лори… — прошептал он и не услышал голоса.

Но она расцвела, когда по его губам прочитала свое имя. Прижалась к его щеке теперь уже своей щекой, отступила назад, игриво подмигнула и кивнула в сторону шепчущихся гостей — мол, что они понимают, да? Гости тут же смолкли, начали отступать и прятать взгляды — мало ли…

Они были одни, на удалении ото всех, и Лори смотрела на него, лукаво наклонив голову, обычно червонного золота волосы почему-то начали в сумерках казаться просто золотыми — достойная драгоценная рамка для прекрасного лица…

Да ну, брось, — сказал внутренний голосок. Ты ее любишь, она тебя любит — чего еще надо? Не выпендривайся, или ты заразился меланхолией у Мечтателя? Проблем себе ищешь?

Лори взяла его за руку и потянула. Тянула и улыбалась, и Макс не сразу понял, что ее путь лежит к танцующим, которые замедлили движения и стараются не бросать взгляды в их сторону, но всё равно изумлённо шепчутся…

Они же знали ее историю — большинство из них.

Он знал тоже.

Макс Ковальски постарался выключить внутренний голос, да и слух тоже. Ему нужна была глухая, неразбавленная тишина в мыслях.

— Лори, — заговорил он, борясь со словами, их непременно надо было вытолкнуть изо рта. — Лори, подожди…

Он не мог только не видеть и не чувствовать. И ее озаренное улыбкой лицо было перед ним по-прежнему — живое, счастливое — и ее рука все так же сжимала его ладонь и настойчиво тянула туда, где звучала музыка.

— Лори, я просто… мне нужно сказать тебе… не я.

Она все еще улыбалась, но удивленно приоткрыла глаза: что он говорит, почему не идет за ней? Макс опустил руку, так что ей пришлось разжать пальцы. Недоумение из глаз начало распространяться на лицо.

— Это не я, Лори, — выдохнул Ковальски. — Я не твой избавитель, даже не… я не Оплот Одонара. Самозванец. Детям… пришлось придумать это, чтобы спасти мне жизнь, но я никогда… всё так вышло…

Он не сразу понял, что уже после слова «самозванец» у него пропал голос, и он просто шевелит губами, глядя на то, как меняется ее лицо, пропадают с него остатки счастливого сияния. Лори приоткрыла губы, как будто хотела что-то сказать, потом вспомнила, что не разговаривает, удивленно посмотрела на свою руку, которая только что выскользнула из его ладони, попятилась…

Макс шагнул следом, потому что ему показалось, что она пошатнулась и сейчас упадет, но Лорелея остановила его жестом. Теперь она смотрела на него с холодным отвращением, как на мерзкого грызуна, который выводит из себя и не дает покоя.