Серая радуга - [109]

Он осмотрел трибуны и Магистров, как будто кто-то действительно хотел спорить, но таковых не нашлось. Синий совершенно скис. Янтариат восхищенно улыбался, Фиолетовый откинулся на спинку кресла и потирал подбородок с задумчивым видом. Дремлющий перестал похрапывать. Теперь он издавал тихое сопение, как человек, который вот-вот проснется.

— И значит, — чуть тише прибавил Магистр, но это его «значит» услышали гораздо лучше, чем каждое предыдущее слово. — Алая Печать, Печать Защитника Одонара — теперь твоя. И ты — напророченный защитник Одонара в этой сотне лет. Мы же разберёмся, кто обманул наш взгляд ложными знамениями и ввёл нас в заблуждение. Ибо опасность того, что в тревожный час в артефактории вместо Оплота окажется самозванец была бы…

Он помолчал, чтобы его слова произвели эффект нужной степени грозности. Эффекта не было: трибуны молчали, только Дремлющий перестал сопеть совсем. Кристо ухмыльнулся себе под нос: Алый что, пытается воззвать вроде как… к совести Макса Ковальски? Ага, сейчас.

— …ужасные последствия! — вновь красивая пауза и вновь никакого результата. Мрачный Гиацинт поднимался с земли, погромыхивая доспехами; хмурый Макс уставился на трибуну, так и держа в руке ненавистное оружие. — И раз ты отказался быть ладонью рока — взяв правый меч! — то нам, которые хранят Целестию — придется самостоятельно казнить того, кто пытался занять место предначертанного…

Макс только застонал, услышав проклятое слово. Кристо с удовольствием пронаблюдал, как перекосилось лицо Ковальски.

— Раньше они как-то иначе говорили, — заметил он тихонько.

— Наверное, у них еще и третья позиция есть, — предположила Мелита…

Дара не принимала участия в разговоре, сидела с белым лицом и только шевелила губами, повторяя одно и то же: «Не смей, не смей, не смей…»

Ковальски просто прикрыл глаза, когда Алый Магистр помянул Майру и ее «ложные пророчества». Понимание оказалось прямым и холодным — будто второй удар клинком в еще саднящую грудь. Единства между Магистрами нет. Аметистиат… да, вон он болезненно хмурится… откопал эту Печать, с ней и настоящего защитника Одонара, и мальчишка с Печатью явно не всем удобен. Но они нашли способ развернуть ситуацию в свою пользу: сейчас казнят этого птенца, потом сымитируют нападение на Одонар, потом — ох ты ж, сюрприз, этот ваш Оплот облажался с Печатью, оказывается он не тот, кто нужен, мы продолжим поиски, а как он стал Оплотом, говорите? Расследование, вероятная казнь Дары и остальных, смещение Экстера Мечтателя…

Сейчас им нужно убрать мальчишку — раз моими руками не получилось. Ну, я уже говорил Бестии, что у меня несколько больше вариантов, чем просто выигрыш и проигрыш.

Алый Магистр тем временем продолжал живописать, какие ужасы могли бы произойти — упаси Светлоликие! — если бы на месте Оплота Одонара в нужный момент оказался самозванец. Он воздал должное Максу и его стратегическим качествам, пообещал детальное расследование всем-всем-всем и он порядком увлёкся своим красноречием, вплетая все новые параллели — и с битвой Альтау, и с государственными ошибками — так что не сразу заметил, что Макс Ковальски что-то произнес. Но тут Желтый Магистр пихнул ритора в бок, и все смолкло.

— Это я, — повторил Ковальски, и трибуны ахнули. — Самозванец — я.

Если кто-то после этого и вздохнул с облегчением — так это благородный Гиацинт, который начал мало-помалу с ужасом осознавать — чем ему грозит проигрыш в Правом бою. Дара попыталась вскочить, но ее удержал Кристо. Парень только и мог бормотать себе под нос: «Да не может быть… чтобы он купился на такой трюк?»

И тут со своего места встал Дремлющий.

Зрители, из которых немногие были свидетелями таких пробуждений, замолчали мгновенно. Тишина, глухая и мягкая, сама собой накрыла арену, сомкнулась вокруг Макса Ковальски, который единственный смотрел на Восьмого Магистра без особого почтения и без страха.

Бояться было поздно. Он прекрасно знал, на что идет, когда выговаривал это свое геройское «я буду драться».

— Повтори, — молвил Дремлющий. Вид у старца был гневный и величественный, под стать ситуации, вот только заспанные щелочки-глаза размыкаться никак не хотели и портили общую картину.

Макс повторил, в своем духе.

— Меньше спите, больше слушайте. Самозванец — я.

— Как же ты тогда одолел в Правом Бою?

— А вы поищите в своих рядах, — великодушно предложил Макс, изо всех сил стараясь не посматривать в сторону Синего Магистра. — Мне, знаете ли, помогли со жребием. Пришлось постараться, чтобы мне не досталась сталь, которую этот правый молокосос наверняка разрубил бы деревом. И ещё больше пришлось постараться победить так, чтобы не было ни одного разрубленного меча.

На трибуне стало тяжко дышать. Нэриум Гхалл, Великий Дремлющий, стоял на трибуне так, словно был молод. Пригвоздив взглядом к арене одного иномирца.

— Как ты занял место Оплота?

У Кристо мороз прошел по коже — ну, вот и все. Прощай, работа, свобода, свадьба, здравствуй, Тюрьма Целестии… интересно, ему светит Сердоликовый Блок — ну, чтобы хоть блаженное безумие получить?

Макс засмеялся — и морозные мурашки на коже Кристо побежали быстрее.