Сепсис - [36]
От своего нового состояния Фауст испытывал дискомфорт. Даже оставаясь наедине с собой, он отгонял догадки о влюбленности. Интерес к телефонным разговорам Бравиных обосновывал поисками подхода к ее мужу. Якобы только Алексей его интересовал. Но обманывал он только себя. Дима с самых первых дней раскусил подоплеку жгучего интереса Фауста. Однажды он застал его в операторской: спровадив технаря, Павел, лежа на диване, вслушивался в запись:
«— … Вы только передайте Алексею Юрьевичу, что звонила жена.
— Непременно передам. — Последовал писк отбоя и внятный голос:
— Глиста в корсете! Сука ряженая!»
— Это круто! — рассмеялся Дима. — А мне она казалась такой манерной. Я думал, кроме «да, дорогой», «нет, дорогой», она ничего не говорит!
— Это ты о ком? — Павел недовольно поднялся и выключил аппарат.
— Как — о ком? О Бравиной. О Владе Владимировне.
— А разве… разве она…? Честно говоря, я, пока слушал, — заснул. А о чем там речь шла?
Дима опустил голову, чтобы самолюбивый Фауст не заметил усмешки:
— Там Бравина кого-то сукой назвала.
— Мужа, что ли?
— Фауст, я же могу обидеться. — Дима уже не усмехался. В неловких попытках замаскировать свой интерес Павел повел себя не лучшим образом. — Ты что, за недоумка меня держишь?
— С чего ты взял? — покраснел Фауст.
— А с того! Ты делаешь вид, что тебя интересует только Бравин. А по существу слушаешь только Бра-ви-ну.
Паустовский пожал плечами, проворчал что-то неразборчивое и вышел. И в другой раз повторилась ситуация: опять включенный магнитофон, опять лежащий на диване Павел, и напряженно вслушивающиеся глаза.
«— Я сказал — останешься дома!
— А я сказала — пойду! Не лишай меня маленьких радостей, Лекс.
— Слушай, Влада, не упрямься! У меня и так — проблем по уши.
— Вот и не создавай дополнительные. Когда вернусь, позвоню».
Послышались сигналы отбоя. Непонятно, кто первым положил трубку. Но точку в диалоге поставила Влада. Несомненно.
Дон, посмеиваясь, смотрел на Павла.
— А что тебя так развеселило? — немного раздраженно спросил Фауст.
— За тебя радуюсь… За тебя. — Продолжая усмехаться, Дон вышел.
А Павел с этого дня стал забирать кассеты домой. Но и дома в тиши и одиночестве он продолжал успокоительную игру в самообман. Догадки о влюбленности он решительно и с негодованием отметал.
Все чаще он отказывался от не очень важных встреч, игнорировал приглашения на бизнес-тусовки. Заперев двери, он отключал домашний телефон, ставил на столик бутылку коньяку и, удобно расположившись в кресле, прослушивал «снятые» для него диалоги Бравиных.
В своей холостяцкой раковине он позволял себе расслабиться, побыть без маски. С лица снималась смирительная рубашка, а с глаз — линзы бесстрастности. И на время Фауст становился самим собой.
Воцарив на лице снисходительность, включил магнитофон:
«Влада: Лекс, ты вчера меня рассердил. Я не могла…
Алексей: Роднуля, я за вчерашнее извинился.
Влада: Что-то я не могу вспомнить…
Алексей: А ты и не можешь помнить. Ты же спала… Извинения я оставил, где обычно: в верхнем ящике правой тумбочки.
Влада (сдерживая смех): Сколько?
Алексей: Пятьсот.
Влада (с наигранной строгостью): Пятьсот евро?
Алексей: Долларов, солнце мое! На евро еще Европа не перешла, а ты…
Влада (сварливо): Ладно, сегодня приму, но в дальнейшем долларов не предлагать. Доллар дешевеет».
Фауст вслушивался в приторный диалог со снисходительной улыбкой.
Сюсюканья Влады с мужем поначалу вызывали иронические усмешки.
«Влада (интригующе): Роднуля, ты еще не пользовался платочком?
Алексей(с шутливой озабоченностью): Ну-ка, ну-ка, посмотрим, что мой котенок приготовил… О! Так и знал: записка… Родная моя, это не ты, это я по тебе скучаю! Это я тебя обожаю, солнышко мое!»
Фауст покачал головой: Вот олень: «солнышко», «обожаю»… Какой олень!
«Влада: (капризно): Ну, говори скорей!
Алексей: Очень люблю тебя, моя жизнь, моя прелесть! И уже скучаю.
Влада: И я тебя. Только больше. Обожаю!»
Фауст отпил коньяк. Какие-то ворчания вырвались из демонически скошенных губ. Воркования Бравиных казались ему мышиной возней! Примитивным водевилем. Он поднял глаза и увидел себя в зеркале. На него смотрело растерянное, снедаемое тихой завистью лицо.
О, Господи! Он — завидовал. Завидовал тому, что словами называл мышиной возней, водевилем. Тоскливо завидовал этой «возне». Лицо и глаза, получившие свободу, выдали его подлинные чувства. Обнажили то, что тщетно отметал холодный разум.
Снова выпил Фауст и снова долил. С ожесточением отжав перемотку, остановил наобум.
«Влада (требовательно): Говори скорее!
Алексей: Люблю! Конечно, люблю! Только ты мне мешаешь работать.
Влада: (с наигранным испугом): Мешаю?!! Я? Тебе? Мешаю?!
Алексей: Еще как! Я же только о тебе все время думаю. Ни о чем больше думать не могу. А когда о делах?.. Это честно.
Влада: Только это и честно. Все остальное — ложь. Я тебя люблю, Лекс. Люблю твои руки, брови и глаза. И все…
Алексей: И все?!
Влада: И все остальное!»
Павел оглядел комнату, словно впервые видел ее. В этом, богато обставленном доме царила гулкая пустота. Роскошная, позолоченная пустота. Ему вдруг нестерпимо захотелось общения.
Он уже взялся за телефон… Но тут же отбросил эту мысль. Понял, что ему требовалось общение не просто с женщиной, а с женщиной
Джемма. Впервые я увидела Калеба, когда мне было двенадцать. Во мне тут же вспыхнула детская влюбленность, которая с годами переросла в юношескую. «Разве может детская любовь длиться несколько лет?» – спросите вы. «Может!» – с уверенностью отвечу я и докажу вам это своим примером. Калеб. Я не должен был влюбляться в младшую сестренку своего лучшего друга. Она была под запретом. Господи, да она была ребенком, когда я впервые ее встретил! Но девочка выросла и превратилась в прекрасную девушку, занявшую все мои мысли и сны.
Фрида получает необычное наследство после кончины бабули — должность ректора в Академии ведьм и колдунов. Когда-то Фрида была грозой академии и устраивала неприятности всем, кто окажется в радиусе поражения. Она и сама бы рада избавиться от наследства, да нельзя. Откажется — навсегда лишится магии. А в Академии сущее веселье. Педагог по зельям — первая любовь, колдун, который вытер о Фриду ноги. Попечитель и главный ревизор — бывший муж. А красавчик заместитель явно мечтает о должности Фриды и сделает всё, чтобы сжить нового ректора со свету.
Ольга Арнольд — современная российская писательница, психолог. Ее книга рассказывает о наполненном приключениями лете в дельфинарии на берегу Черного моря. Опасности, страстная любовь и верная дружба… Все было в тот год для работавших в дельфинарии особенным.
Бойтесь своих желаний, ибо они могут сбыться! Когда богач, красавец и мечта всех девушек Гоша Барковский предложил ничем не примечательной студентке Рите Тарасовой стать его подругой, ей следовало бежать от него со всех ног. Тогда она не поехала бы на дачу Барковских, не стала бы жертвой преступления, совершенного отцом Гоши, не потеряла бы счастье, семью и сам смысл существования… Монстры Барковские превратили жизнь девушки в череду сплошных бед – персональный фильм ужасов, и ей надо любой ценой остановить его…
Его ледяные глаза пленили моё сердце. А один танец переплел наши судьбы. Бал дебютантов должен был стать для меня дорогой к признанию, а стал тернистой и опасной тропинкой к мужчине, в чьих глазах лёд сменяется пламенем. Но как пройти этот путь, сохранить любовь и не потерять себя, когда между нами преграды длиною в жизнь?
Лина Томашевская приезжает на отдых в санаторий имени Ленина и словно попадает на машине времени в прошлое. Вскоре она становится свидетелем странной смерти московского журналиста и начинает понимать, что это тихое, на первый взгляд, место хранит страшные тайны. В девяностые здесь работала подпольная сауна «Черная роза», в которой бесследно исчезали юные девушки.Лина и ее верный приятель Башмачков начинают опасное расследование, нити которого тянутся в столицу.Все герои книги вымышленные, все совпадения случайны.Содержит нецензурную брань.