Сентиментальный детектив - [39]

– Поклянись мне, что прочтешь его только тогда, когда будешь в дальней дороге. И когда возврата уже не будет. Я знаю, тебе будет плохо. Любимый, это письмо тебя хоть немного утешит. Мой дорогой и ненаглядный, знай, что сколько бы я ни прожила, оставшуюся жизнь я буду верна только одному тебе. Прости меня, я выйду, а то сейчас в голос разрыдаюсь. Ты уезжай, я постою, мой ненаглядный, любимый мой.

Ком неизбывной тоски и горечи подтупил к горлу Скударя. Прощальные слова застревали в горле. Он нажал на педаль газа. В зеркало заднего вида, он видел, уплывающую вдаль, уменьшающуюся фигурку любимого человека. Она не махала ему рукой, а подняла руку вверх с крепко зажатым кулаком. Из-за крыш домов пробился первый луч солнца. Счастья тебе любимая.

Глава X

Родина Скударя у самого подножия Кавказских гор. Древняя, обжитая земля. Морщинами глубоких дубравных балок изрезана долина на которой, издревле поселились казаки. Станица прилепилась по правому, высокому берегу Кубани. У самой воды поставил дом, еще дед Скударя, Тимофей. Отец, Андрей Тимофеевич, затем дом перестроил и вырастил в нем семерых детей. Сейчас в доме жил старший, Степан.

Доехал Скударь за сутки.

Рюрик посигналил у ворот. Из открытого окна выглянула жена Степана и мгновенно скрылась.

– Степа, Рюрька приехал! – из глубины дома донесся ее радостный, звонкий голос. – Иди, ворота открывай.

– А он, что барин, сам открыть не может? Чай не в гости, а к себе домой, в кои годы надумал приехать.

– Да перестань ты, а то еще чего доброго услышит.

– И пусть слышит, неча по заграницам шастать. Родных братов не приедет проведать.

Голос у Степана был густой, степенный. Слова ронял весомо, будто мешки с подводы на землю скидывал.

– Он с женой? С Кирюшкой?

– Один!

– Вот гад! Рубашку дай!

– Тебе может и чувяки подать?

Рюрик с удовольствием слушал перебранку в доме. Все было, как и встарь. Жена брательника, красавица Ольга теребила брата, а тот не любил поспешать.

– Дай в зеркало глянуть! – послышался голос брата.

– Тебе чего, тебе чего в зеркало глядеться?

– Ну, тогда и тебе нечего, не к тебе он приехал!

– И куда я только глядела, когда за тебя замуж шла.

– Если бы шла, а то бежала, будто за тобой сорок семь собак гналось.

– О…о, ирод, на мою голову выискался.

Рюрик сам открыл ворота, но въезжать не стал. С крыльца спускались оба. Брат неспешно, заправлял сорочку в брюки, а его жена старалась высокой копной уложить на затылке черную, толстую косу. Белая блузка оттеняла ее природную смуглость.

Степан обнял Рюрика, троекратно прижал к себе, похлопал по спине, по плечам и, передавая жене, со смехом сказал:

– Во, целуй меньшого, пока жены его нету. Ты раньше это дело дюже любила!

– А я и теперь люблю! – повела плечом Ольга и припала к губам Рюрика. Поцелуй затянулся. Рюрик осторожно попытался освободиться. Брат с усмешкой смотрел на Рюрика.

– Вишь Рюрька у меня жена, какая любвеобильная. Она тебя еще не так долго слюнявила. А вот когда Васька приезжает, так чтобы ее оттащить, приходилось Серка запрягать. Шкуру ноне с Серка содрали. Васька скоро приедет, не знаю, как и быть, то ли трактор у соседа загодя попросить, то ли ее на замок в летнюю кухню запереть. Пусть платочком часа два помашет оттуда, от избытка чувств.

– Рюрь, ну скажи, – смеялась довольная Ольга, – разве не паразит мне казак достался? Замуж вышла, на следующий год ваша родня приехала, он бухтел, бухтел, что ж это ты гребуешь моими братами, даже в щечку никого не чмокнула. И так нехорошо, и эдак. А то не знал, кого берешь.

Брат смеялся.

– Бул у нас одын такой! Ожынився дурный, та взяв дурновату, та потом нэ зналы шо робить, пидпалылы хату.

Наконец Степан стер с лица гостевую улыбку и серьезно спросил:

– Ты чего машину не загоняешь? – и тут же восхищенно добавил: – Ух, красавица какая!

Всю дорогу Рюрик думал, как красиво подарить брату машину, чтобы надолго запомнилось. И придумал. Получилось именно так, как он и хотел. Ворота открыты, а машина стоит в проулке, на проезжей части. Он небрежно кинул связку ключей Степану.

– Твоя машина, ты и загоняй. А то еще ворота зацеплю, оцарапаю ее, ты же меня тогда со свету сживешь.

Брат с женой будто подавились варениками. У Ольги глаза постепенно становились похожими на яичницу глазунью.

– Ты, чего Рюрь, правду нам машину даришь?

– Правду! Видишь, номера снял, чтобы здесь ее на него оформить!

Ольга взвизгнула и повисла на шее у Рюрика. Он со смехом кое-как ее оторвал. А Степан проехался по адресу жены.

– Хорошо что паровоз не подарил, а то бы она тебя, кобыла длинноногая, напрочь стоптала.

– Твой подарок, там в багажнике! – сказал Рюрик. – Я сейчас его достану.

Ольга смеясь сразу предложила мужу:

– А давай Степа, махнем не глядя подарками.

Степан, с масляным лицом, светящимся словно праздничный блин, заглядывая в багажник, расхохотался:

– Ха! Махнем не глядя. Нашла дурня. Куда я надену твои дамские панталоны из Парижу привезенные? Зачем столько их было привозить? Она же не в кордебалете у меня выступает.

Ольга поверила. А когда Рюрик протянул ей единственную кофточку, красиво упакованную, она еще долго заглядывала в багажник а потом в нутро автомобиля.