Сэндмен Слим - [100]

– С улицы дирижабль плохо видно.

– Действительно. Ну что, готов?

– Ага. Всякий раз, когда я чихаю, меня тошнит от того, что творится внутри.

– Ну что ж. Давай их уже вытащим.

Он проводит меня в клинику. В приемной ничего не изменилось. Даже журналы лежат ровно на тех же местах. Если бы я не знал, чей это офис, то подумал бы, что здесь работает букмекер или продают наркотики через служебный вход.

Я жду, пока доктор помоет руки.

– Снимай рубашку и ложись на стол.

Я ложусь и спрашиваю:

– Ты будешь лечить меня своими магическими камнями?

– Боюсь, не в этот раз. Извлечение пуль – более практическая процедура. Я просто засуну в тебя руки и вытащу их пальцами.

Я смотрю, как он вытирает руки маленьким полотенцем с изображением пальм. В углу вышиты ярко-красные буквы: «Орландо».

– Кисси уже шарились во мне руками. Это было неприятно.

– В этот раз будет по-другому. Во-первых, ты ничего не почувствуешь. У меня есть специальная мазь, от которой твое тело онемеет.

– Рад это слышать.

– Тогда приступим.

Он берет со стойки бутылку с притертой пробкой, открывает ее и льет мне на грудь что-то густое, похожее на кукурузный сироп. Затем размазывает жидкость поролоновой кисточкой поперечными полосками – от шеи до живота.

Потом он кладет кисточку обратно на стойку и говорит:

– Скажешь, когда жидкость станет теплой.

– Кажется, уже стала.

– Теперь закрой глаза.

Я закрываю глаза, и он говорит:

– Чувствуешь что-нибудь?

– Нет. Ты уже засунул руку в мою грудную клетку?

– Тебе кажется, что да?

– Нет.

– Хорошо. Значит, ты готов. Расслабься и не открывай глаза.

– Ты будешь надевать перчатки или типа того?

– Разумеется, я уже надел проклятые перчатки. Я не чертов Кисси.

– Прости.

– Все в порядке.

Я слышу лязг металла о металл.

– Что это было?

– Пуля номер один.

– Надо же, как просто.

– Видишь? Мы могли это сделать давным-давно, и ты бы избавился от боли.

– Немедленно наберу тебя после следующей перестрелки.

– Просто постарайся больше не «хватать» пуль.

– А как еще веселиться?

Он тихонько смеется:

– Вот почему вы поладили с Кэнди. Она бы ответила точно так же.

Кэнди – это последнее, о чем мне хочется говорить с Кински, пока его руки ковыряются у меня во внутренностях.

– Сколько стоят услуги магического хирурга?

Еще один металлический лязг.

– В этот раз – за счет заведения.

С минуту я молчу.

– Как ты, черт побери, выживаешь? Здесь никогда не бывает пациентов, и ты не берешь деньги за операции – ни с меня, ни с моих друзей, которых я к тебе тащу. Что, собственно, происходит?

– Ты слишком напряжен. Расслабься. Каждый раз, когда ты дергаешься, пули сдвигаются.

– О'кей.

– Для сведения: то, как я зарабатываю на жизнь, – это мое дело, не твое. Что касается того, почему я не беру с тебя денег, позволь задать вопрос: ты когда-нибудь задумывался о том, как ты мог выживать столько лет в Аду? Ты действительно считал, что жил рядом с демонами и выжил на арене только потому, что ты весь из себя такой хитрожоп?

– Не знаю. Поначалу я думал об этом, но не смог найти вразумительных объяснений. А потом был все время занят тем, что получал по заднице, поэтому размышлять было некогда.

– Но теперь ты вернулся, и за тобой больше не гонятся монстры. Расскажи сам, как ты ухитрился прожить все эти годы?

– Понятия не имею.

– Даже предположений нет?

– Не знаю. Во мне нет ничего особенного.

– Неужели? Ты упал на самое дно выгребной ямы Мироздания, сумел там выжить и выкарабкаться обратно. Разве тебе не кажется, что это немного необычно?

– Понятия не имею.

– Нет, имеешь. Обычный человек – «гражданский» – не прожил бы и дня, не говоря уж о том, чтобы провести там одиннадцать лет.

Еще один металлический звон.

– И что это значит? – спрашиваю я.

– Возможно, это значит, что ты другой. Возможно, не тот, за кого себя принимаешь. Возможно даже, ты не совсем человек.

Я открываю глаза и смотрю на него. Но как ни вглядываюсь и не вслушиваюсь, я не могу его «прочесть». Я не слышу ни его сердца, ни дыхания. Ничего.

– Мне не нравится, к чему ты клонишь, док.

– Еще минуточку. Я почти закончил.

Я закрываю глаза и пытаюсь успокоить дыхание. Я не хочу видеть, как его руки двигаются под моей кожей.

– Ты так и не ответил на вопрос. Человек ты или нет?

– Но если я не человек, то кто?

– Тот же, кто и я. Ангел, не вполне приспособленный ни к Раю, ни к Аду.

Падает еще один кусок металла. Пятая пуля.

Я чувствую, как Кински отстраняется от меня. Слышу, как он подходит к раковине и моет руки.

– Можешь надевать рубашку, – говорит он.

Я сажусь на столе.

– Что ты такое только что сказал?

Он вытирает руки полотенцем и говорит:

– Тебе придется труднее, чем мне. Я сделал сознательный выбор, и он привел меня сюда. А тебя ненавидела половина Вселенной – еще до твоего рождения.

Он идет медленно, тщательно подбирая слова. Я вижу, что он не под кайфом и не пьян. От него не веет вибрациями сумасшедшего. По крайней мере, до сих пор.

– Надевай рубашку. Пойдем покурим.

Я выхожу вслед за ним на автомобильную стоянку. После тусклого помещения солнце слепит. Я внимательно разглядываю дока, выискивая признаки очевидного сумасшествия. Можно было бы броситься к «Мерседесу», но я немного одурманен от операции.