Сенатский гламур - [84]

Секунду я соображала, нельзя ли истолковать слова этой странной женщины как-нибудь безобидно. Возможно, это просто коллега, с которой его поселили в отеле, чтобы сэкономить средства кампании. А то, что она молода, хороша собой и смешлива — всего лишь случайность. Нет, я не могла придумать достойного оправдания. Что за чертовщина творится?

Внезапно память услужливо подсунула мне картинку. Мы с Аароном едем в метро. Он уткнулся носом мне в волосы.

— Милая, ты не спишь? — рассеянно спрашивает он.

Как странно и неожиданно.

— Как ты меня назвал? — недоверчиво переспрашиваю я.

Аарон мнется. Я помнила это.

— Никак, — мямлит он.

И я бросаюсь его спасать, заверяя, что мне очень понравилось, как он назвал меня «милой», по обыкновению растягивая слова. Я только сейчас поняла, что он вовсе не называл меня милой. Он по ошибке назвал меня «Мила» и испугался, но я сама замела за ним следы.

Во мне клокотали ужас, недоверие и ярость. Кто такая Мила? И, если на то пошло, кто такой Аарон? Явно не любящий жених, каким я его воображала. Он мне изменяет?! Как он посмел так со мной поступить? И что теперь делать?

Я схватила телефон, чтобы перезвонить Аарону и потребовать объяснений, но остановилась. У меня не было плана, и я не хотела вести себя как истеричка. Надо сначала разобраться во всем, а не орать. Мне нужны улики.

Я несколько раз глубоко вдохнула. Кем может быть Мила? Она должна жить в Нью-Хэмпшире — ведь Аарон не может встречаться с двумя девушками в Вашингтоне! Стоит ли просить помощи у его друзей, кому из них можно настолько довериться? Я вспомнила его соседа, Майка. Мы несколько раз поболтали о том, что он любит делать скульптуры из пивных банок и останавливать видеофильмы на самом интересном месте. Эти стоп-кадры он считал своеобразным искусством. В остальном наши отношения продвинулись не слишком далеко. Кроме того, Аарон упоминал, что Майка нет в городе, он сейчас в Седоне, созерцает энергетические вихри[78].

Я подумала об их пустой квартире, и мне захотелось ее обыскать. Как бы это сделать, не выходя из дома? Будто прямой ответ на мои молитвы Богу Обнаружения Измен, тихий голосок напомнил, что у Аарона есть домашний телефон. Сначала я не поняла всей важности сообщения. Голосок терпеливо ждал, пока до меня дойдет. Конечно, я знала, что делать. Я набрала номер.

Когда телефон переключился на голосовую почту, я нажала звездочку, и механический голос спросил пароль. Я попробовала «пятьдесят семь пятьдесят семь», памятуя о недавнем разговоре с Аароном о счастливых числах. Пароль подошел, к моему немалому удивлению и благодарности.

— У вас… семь… сохраненных сообщений, — произнес механический голос, делая неестественные паузы. — Чтобы прослушать сообщения, нажмите «один».

Я нажала «один».

— Получено… двадцать девятого сентября в… двадцать два часа тридцать минут.

«Привет, сладкий, это я, — раздался, как я теперь знала, голос Милы. — Звоню пожелать доброй ночи. Я думала о тебе весь день. А ты думал обо мне? Жду не дождусь, когда снова тебя обниму на следующей неделе. Сладких снов, милый. Пока».

— Если вы хотите сохранить это сообщение, нажмите «два». Чтобы удалить его, нажмите «три». Чтобы узнать, что еще можно сделать, нажмите «четыре».

Я машинально нажала «два», хватаясь за живот, который скрутила мучительная судорога. Двадцать девятое сентября? Три месяца назад.

— Следующее сообщение, получено… четвертого октября в… девятнадцать часов пять минут.

«Привет, котик, это я. Спасибо за цветы. Звоню сказать, как сильно я тебя хочу».

Остальные были в том же духе. Все от Милы, все за последние три месяца, все сохранены Аароном, несомненно, из сентиментальных соображений. Стало понятно, что у них бурные сексуальные отношения и видятся они довольно часто. Шестая запись вручила мне путеводную нить.

— Получено… двадцатого декабря в… одиннадцать часов.

«Привет, солнце, ты сейчас, наверное, едешь домой. А мы заправляем самолет и летим обратно в Трентон, но через несколько дней увидимся. Кстати, спасибо, что заправил меня. Я люблю тебя, котик».

Двадцатого декабря я как раз была в Нью-Йорке, Аарон же — в Айове на барбекю. Я достала копию расписания Брэмена. Действительно, напротив двадцатого декабря стояло: «Возвращение из Де-Мойна. Ночь в Вашингтоне».

Я проверила другие даты звонков Милы. Все сообщения поступали после того, как Аарон возвращался из поездок с Брэменом. Многие поездки были в Нью-Хэмпшир, но не все. Однако все перелеты совершались заказным рейсом. Возможно, Мила — пилот. У меня было много газетных фотографий, где Брэмен выходит из самолета, а на заднем плане виден Аарон. Я часто закрашивала лицо Брэмена черным или пририсовывала ему рожки. Теперь я знала, что с Аароном надо было делать то же самое. Я достала папку с вырезками.

На первой Брэмен в Айове, спускается по трапу за Аароном. В кабине виден один из пилотов, но это мужчина.

Так, вот они на другом снимке — Аарон явно сердится. Я не могла разглядеть пилота, но Аарон определенно разговаривал с кем-то, кто остался в кабине.

А вот общий план. За Аароном по трапу спускается стюардесса. Вот она снова. И снова. И снова.