Сень горькой звезды. Часть вторая - [12]

От неожиданности Андрей вздрогнул, и оба курка как бы сами собой спустились. Сверкнул сдвоенный выстрел, ружье дернулось, больно ударило скобой по казанкам пальцев, заряд прошумел по вершинам сосен, сбив на землю несколько веток. Тень пригнулась, показала высокий горб и исчезла из вида, прочвакав по болоту куда-то в сторону невидимой реки.

Кыкин сбросал в костер остатки дров, пламя ярко запылало, и всем стало веселее.

– Пулей Куля не взять, – пояснил Кыкин. – Против него одно средство – заряжать патрон медной пуговицей. Только где теперь такую возьмешь? Нужна старинная, с орлом.

– А солдатская непригодна? – спросил Андрей.

– Солдатская слабее бьет, – покачал головой охотник. – С орлом надежнее. Однако зачем огню зря пропадать – давайте чай варить.

И, сам прихватив чайник, зашагал в сторону Неги.

– Не боится, – позавидовал Андрей.

– Утро наступает, – прокомментировал Толя.

Утро действительно уже наступало, и туман на глазах таял, пригретый солнцем. Ожидался хороший день, и настроение понемногу исправлялось. В ожидании Кыкина, чтобы не терять времени даром, мальчишки попробовали драть мох и сносить его охапками в кучу. Работа оказалась нетрудной, но сыроватой. Так что костерок оказался кстати: можно посушить коленки. Вскоре показался и старик с чайником и еще издали сквозь одышку прокричал, что чертушка облас взял, лодки теперь у них нет и домой возвращаться не на чем. Видно, рассердился лешак, что стреляли в него. Попробовали успокоить старика и разобраться, в чем дело. Выяснилось, что Кыкин, не терпевший в чае болотной воды, спустился распадком к Неге, там, где оставляли облас, и у поваленного дерева его не обнаружил. Только одно веселко осталось, что похуже.

– Куль мстит! – уверял Кыкин. – Мы здесь шайтану мешаем. Уходить велит. – Но чайник на огонь поставил и щук в котелок заложил: есть-то надо.

– Не Куль это был, а человек. Вы видели, как Моряк среагировал? Он же не боялся совсем, а хвостиком помахивал, как своему знакомцу. И тявкнул едва-едва. На зверя так собаки не лают, – засомневался Белов за завтраком.

– Вашему кобелю шайтан прямой знакомец, – проворчал охотник. – Вон как он вчера котелок с рыбой упер. Сколько живу – такого плута не видывал. Опять же где его весь вечер лешак носил? Наверняка бегал с Кулем сговариваться, как наш облас угнать. Задавить бы его Менкву в подарок, чтобы велел Кулю мой облас вернуть.

Кое-как уговорили старика пса не давить и на дурака не сердиться, а пойти и вместе поискать пропавшую лодку. Пошли втроем, но облас на берегу не сыскали: злоумышленник на песке даже следочка не оставил, чем и дал повод Кыкину уверовать, что дело нечисто. Впрочем, как убеждал Толян, не наследить оказалось делом нехитрым. Угонщик спустился по покрытой хвоей тропке к поваленному дереву, прошел по стволу прямо к обласу, перевернул и, не сходя с дерева, столкнул легкий челнок на воду, а затем прыгнул в него сам. Толино старое весло лежало далеко от дерева и, чтобы не наследить, злоумышленник пренебрег им. А может, двух весел ему оказалось достаточно.

– Двое их было, – сделал вывод Андрей.

– Мы одного видели, – возразил Толян.

– Ну и что! Один ходил, другой здесь прятался! – не согласился Андрей, – Надо на берегу следы посмотреть.

– Вот беда! – сокрушался между тем Кыкин, – Как жить без обласа буду? Путина идет, а у меня лодки нет. Не наловлю, не навялю рыбы – чем жить зимой буду? Колхоз меня не прокормит – у самого коровы с голоду дохнут. И я подохну, как колхозная корова. Ай, беда!

Впрочем, причитая таким образом, охотник поднялся на обрыв, завладел Андреевым ружьем и проверил в стволе патроны:

– Пойду смотреть следы на тропинке.

– И мы с тобой! – не захотели оставаться одни приятели.

– Тогда, однако, тихонько-тихонько, – согласился Кыкин и засеменил впереди, время от времени пригибаясь над тропой. В одном месте, где мох оказался содран, на мокром горфе явственно оттиснулась подошва.

– Это не наша! – с ходу определил Белов. – Мы все трое в чарки обуты, Моряк и вовсе босиком, а у следа каблук имеется и подошва резиновая, с пупырышками. Сапог совсем новый, не сношенный, в таких в экспедиции ходят.

– Правильно, паря, – согласился Кыкин и, сравнив длину следа со своей стопой, добавил: – Высокий и тяжелый варнак ходил. Наверное, с ношей шел.

Возле священной ели Кыкин остановился во второй раз и, узнав красную нитку на ветке, спросил:

– Однако это вы здесь вчера ходили? Зачем зря духов тревожили, почему хорошую жертву не дали?

Мальчишки залепетали в ответ, но Кыкин их слушать не стал, а только головой покачал:

– Худо наделали.

А на старом кладбище хант и вовсе осерчал: две плахи с крайней могилы оказались сорванными, и совсем недавно, – царапины на гвоздях потускнеть не успели.

– Это не мы, дедушка! – поспешили оправдаться ребята. – У нас при себе топора не было!

Кыкин и сам знал, что не они, но, прилаживая доски на место, долго бурчал по-хантыйски – наверное, ругался, а может, молился своим богам.

Из-за плеча Кыкина можно было заглянуть внутрь гробницы – ничего там особенного не оказалось, кроме сломанных лыж, сопревших пимов да обрывков сетей поверх старой нарты. Такое-то богатство незачем и заколачивать – никто не позарится.