Семья Тоггсов - [8]

— Уольтеръ вернется завтра, — сказала, наконецъ, миссисъ Уотерсъ, уныло прерывая молчаніе.

Мистеръ Симонъ Тоггсъ вздохнулъ на подобіе вѣтра, разгулявшагося въ кустахъ крыжовника, когда отвѣтилъ на это:

— Увы, онъ вернется!

— О, Симонъ, — продолжала Билинда, — цѣломудреннаго упоенія, тихаго счастья этой единственной недѣля платонической любви слишкомъ много для меня!

Симонъ собирался намекнуть, что для него это было слишкомъ мало, но запнулся и пробормоталъ что-то невнятное.

— И подумать только, что даже этотъ проблескъ счастья при всей его невинности, — воскликнула Билинда, долженъ быть утраченъ навсегда!

— О, не говорите «навсегда», Билинда, — подхватилъ чувствительный юноша, между тѣмъ какъ двѣ крупныя слезы побѣжали на перегонку по его блѣдному лицу, (оно было такъ длинно, что представляло полный просторъ для состязанія подобнаго рода) — не говорите «навсегда!»

— Я должна такъ говорить! — возразила капитанша.

— Почему? — заспорилъ Симонъ, — о, почему? Такое платоническое знакомство, какъ наше, настолько невинно, что даже вашъ мужъ не можетъ возставать противъ него.

— Мой мужъ! — подхватила миссисъ Уотерсъ. — Мало же вы его знаете! Ревнивъ и мстителенъ; свирѣпъ въ расправѣ съ врагомъ, безуменъ въ своей ревности. Неужели вы хотите быть убитымъ у меня на глазахъ?

Прерывающимся отъ волненія голосомъ мистеръ Симонъ Тоггсъ высказалъ свое нерасположеніе быть умерщвленнымъ на чьихъ бы то ни было глазахъ.

— Тогда оставьте меня, — промолвила капитанша. — Оставьте меня сегодня вечеромъ на вѣки. Ужъ поздно: пора по домамъ.

Мистеръ Симонъ Тоггсъ печально предложилъ леди свою руку и повелъ ее домой. Онъ остановился у дверей… онъ почувствовалъ платоническое пожатіе руки.

— Доброй ночи, — нерѣшительно промолвилъ влюбленный.

— Доброй ночи! — сказала, сквозь рыданія, леди.

Ея кавалеръ продолжалъ топтаться на мѣстѣ.

— Не угодно ли вамъ зайти, сударь? — вмѣшалась служанка. Мистеръ Симонъ Тоггсъ колебался. О, это колебаніе! Въ концѣ концовъ онъ вошелъ.

— Доброй ночи! — повторилъ смущенный посѣтитель, дойдя до гостиной.

— Доброй ночи, — отозвалась Билннда;- и если въ какой нибудь періодъ моей жизни я… Тсс!

Леди смолкла и уставилась неподвижнымъ отъ ужаса взоромъ на мертвенно блѣдное лицо мистера Симона Тоггса. Раздался двукратный стукъ въ наружную дверь.

— Это мой мужъ! — прошептала Билинда, когда внизу послышался голосъ капитана.

— И мое семейство, — прибавилъ гость, когда голоса его родныхъ отдались на лѣстницѣ.

— Занавѣска! занавѣска! — задыхаясь, проговорила капитанша и указала рукой на окно съ плотно задернутой на немъ ситцевой занавѣсью.

— Но вѣдь я не сдѣлалъ ничего дурного, — нерѣшительно пробормоталъ Симонъ.

— Занавѣска, — упорно твердила сумасшедшая женщина:- иначе вы будете убиты!

Это послѣднее воззваніе къ чувству самосохраненія Симона произвело неотразимое дѣйствіе. Струсившій обожатель Билннды спрятался за гардиной съ проворствомъ героя пантомимы.

Въ комнату вошли: капитанъ, мистеръ Джозефъ Тоггсъ, миссисъ Тоггсъ и Шарлота.

— Моя дорогая, — сказалъ капитанъ женѣ,- вотъ поручикъ Слотеръ.

Стукъ сапоговъ со шпорами и грубый голосъ донеслись до слуха Симона въ знакъ состоявшагося представленія новаго гостя хозяйкѣ дома. Сабля поручика тяжело громыхала по полу, когда онъ подсаживался къ столу. Страхъ мистера Симона почти поборолъ его разсудокъ.

— Водки, моя милая! — распорядился капитанъ.

Вотъ такъ положеніе! Они, кажется, располагались здѣсь на всю ночь. Мистеръ Симонъ Тоггсъ стоялъ ни живъ, ни мертвъ за занавѣской и боялся дохнуть.

— Слотеръ, — заговорилъ опять хозяинъ, — сигару?

Къ слову замѣтить, мистера Симона Тоггса всегда мутило отъ куренья, а запахъ табачнаго дыма вызывалъ у него сильные приступы кашля. Сигары между тѣмъ были вынуты. Капитанъ былъ отъявленный курильщикъ; это свойство раздѣляли съ нимъ и поручикъ, и мистеръ Джозефъ Тоггсъ. Комната не отличалась просторомъ; двери были заперты, дыму скопилось много. Онъ нависъ подъ потолкомъ густыми клубами и, наконецъ, пробрался за занавѣску. Симонъ Тоггсъ затыкалъ себѣ носъ, ротъ, задерживалъ дыханіе. Однако, ничто не помогало, — кашель прорвался.

— Господи! — воскликнулъ капитанъ. — Прошу прощенья, миссъ Тоггсъ. Вамъ противенъ табакъ?

— О, нѣтъ! Увѣряю васъ, нисколько! — отвѣчала Шарлота.

— Однако, вы закашлялись.

— И не думала!

— Вотъ-вотъ сейчасъ.

— Я, капитанъ Уотерсъ? Полноте, съ чего вы это взяли?

— Кто-то кашлянулъ, — утверждала, капитанъ.

— И мнѣ также показалось, — замѣтилъ Слотеръ. — Однако, нѣтъ; всѣ отрицаютъ это.

— Игра воображенія.

— Пожалуй, согласился гость.

Куренье возобновилось. Дымъ усилился. Новый кашель… заглушаемый, но жестокій.

— Что за чертовщина! — воскликнулъ Уотерсъ, озираясь крутомъ.

— Удивительное дѣло! — промолвилъ недогадливый мистеръ Джозефъ Тоггсъ.

Поручикъ Слотеръ таинственно посмотрѣлъ сперва на одного изъ нихъ, потомъ на другого, послѣ чего, отложивъ въ сторону сигару, приблизился на цыпочкахъ къ окну и указалъ большимъ пальцемъ правой руки черезъ свое плечо по направленію къ занавѣскѣ.

— Слотеръ! — произнесъ капитанъ, вставая изъ за стола, — что вы хотите сказать?

Вмѣсто отвѣта поручикъ отдернулъ занавѣску и обнаружилъ за нею мистера Симона Тоггса, блѣднаго отъ страха и посинѣвшаго отъ натуги въ своемъ усиліи преодолѣть кашель.