Семья Наполеона - [46]

В действительности же, как его и предупреждал Наполеон, трон короля Жозефа держался исключительно на штыках оккупационной армии под командованием маршала Журдана. В июне 1806 года в Калабрии высадился британский экспедиционный корпус, нанеся у Майды унизительное поражение превосходящим силам французов. И хотя англичане быстро отступили от Сицилии, Южная Италия поднялась против захватчиков в ожесточенном партизанском движении. Не ожидая подобной реакции и потому впав в панику, Жозеф написал брату, умоляя о помощи и деньгах. «Казна пуста. Торговли больше не существует. Армия нуждается буквально во всем, и у меня нет средств, чтобы экипировать ее. Не пришлете ли вы мне, как можно скорее. Ваше величество, шесть миллионов (франков)? Враг стоит вдоль всего побережья, а наша армия постепенно теряет боевой дух». В данном случае, прибегнув к крайней жестокости, французы сумели подавить оппозицию уже к февралю. Кампания финансировалась при помощи вынужденных займов и продажи королевских земель. Наряду с этим были упразднены все феодальные привилегии местной знати, чтобы тем самым укрепить французское правление, т. е. перевешали почти все население нескольких городков, а в самом Неаполе ввели военный трибунал. Для сдерживания повстанцев требовалось не менее сорока тысяч солдат. Жозеф, который испытывал большую тягу к покровительству искусствам у себя в столице, разрешил войскам действовать по их усмотрению. Он все еще был убежден, что любим народом.

К этому времени у себя в Нидерландах король Луи был способен писать лишь привязанным к его запястью пером. Его терзали опасения, как бы голландский климат не ухудшил его и без того шаткое здоровье. Он лишь потому согласился принять сей высокий титул, что Наполеон убедил его: лучше скончаться на троне, нежели жить простым нищим. Как ни странно, новоявленному королю даже сопутствовал успех, и он сумел привлечь на свою сторону достаточное количество голландцев. Вот что пишет по этому поводу один из самых осведомленных историков империи Жак Тюлар: «Великолепный правитель, он близко к сердцу принял нужды государства, переживавшего тяжелые времена вследствие континентальной блокады; с этих самых пор разногласия с братом не заставили себя долго ждать». Голландцы находились под пятой Франции вот уже более десяти лет и потому были рады получить собственного короля, причем такого, который, едва успев обосноваться в Гааге, начал брать уроки их языка у драматурга Бильдердийка. Точно так же, как и Жозеф в Неаполе, Луи обзавелся пышным и дорогостоящим двором, набрав себе лейб-гвардию и основав не один, а целых два рыцарских ордена. Кроме того, он ввел в голландском флоте звание маршала, так же, как и в армии. Его личная охрана состояла исключительно из голландцев, и он почти не привез с собой советников или других прихлебателей из Франции, стараясь тем самым подчеркнуть близость к голландцам, которые уже начали называть его не иначе как «добрый король Луи», к великому неудовольствию императора. Вскоре стало ясно, что Луи не намерен оставаться послушным орудием политики Наполеона. Ему не было позволено основать новую голландскую знать — а flie de grandeur, типичный для всего клана каприз, но зато он сумел убедить императора вывести из страны несколько французских гарнизонов к великой радости тех, у кого они были размещены на постое. Истинную же любовь ему принесла отмена смертных приговоров. Но все же потребовалось еще продолжительное время, чтобы он действительно ощутил себя правителем.

Действительно, вначале Луи смотрелся лишь пародией на короля, как дома, так и за границей Подобно Жозефу, он выпрашивал денег и слышал в ответ, что должен выискивать их из собственных ресурсов. Королева Гортензия, которая поначалу плакала, узнав о своей новой участи, тем не менее произвела вполне благоприятное впечатление, особенно на торговцев бриллиантами в Амстердаме, где она истратила на приобретение «камешков» 200 тысяч франков. Но, увы, король слишком быстро поддался меланхолии и уже через месяц укатил из Голландии на один из своих излюбленных курортов. Его неприязнь к супруге росла с каждым днем. Возвратился он только в сентябре, после триумфа его брата у Йены, и с большим опозданием начал вторжение в Гессен и Восточную Фризию. И где бы он ни проходил, везде вместо французского поднимал голландский флаг. Единственным сражением в течение всей «кампании» стала стычка его кавалерии с отдельными прусскими отрядами. Наполеон в гневе слал ему все новые депеши, пеняя за то, что Луи самостоятельно вступает с неприятелем в переговоры, захватывает в собственные владения земли на правом берегу Рейна и не подчиняется приказам. Когда ему было велено оккупировать Ганновер (и тем заслужить некое признание брата), Луи ответил, что не рискует наступать, не имея подкрепления. В действительности все, что стояло на пути между ним и беззащитным Ганновером, — это допотопный форт с символическим гарнизоном. Возмущенный император приказал Луи передать командование маршалу Мортье, а самому отправляться восвояси. Тем не менее Наполеон сделал все, что мог, чтобы обелить брата, объявив, что лишь слабое здоровье вынудило Луи вернуться в свое королевство. Тем же самым приказом Восточная Фризия присоединялась к его владениям в качестве награды за героическую службу.