Семейство Холмских (Часть шестая) - [39]

Шрифт
Интервал

!-- Въ наше время можно также воскликнуть: Весь свѣтъ сталь Камеръ-Юнкеръ! А Алексѣй Васильевичъ Холмскій именно принадлежитъ къ этому свѣту, слѣдовательно, авось и онъ будетъ скоро сопричисленъ къ многочисленному сословію себѣ подобныхъ.

Между тѣмъ, супруга его, Любовь Максимовна, ни чаще, ни рѣже, какъ рѣшительно всякій годъ, раждаетъ дѣтокъ, и два раза разрѣшилась даже двойнями. Такимъ образомъ, за исключеніемъ умершихъ, поступило уже въ здѣшній міръ девять штукъ бѣлоголовыхъ, пухленькихъ, упитанныхъ Холмскихъ, мужескаго и женскаго пола. Они почти всѣ на одно лицо, и все предвѣщаетъ, по физіогноміямъ ихъ, что они будутъ дѣтьми, достойными своихъ родителей. Мы повторимъ, вмѣстѣ съ Богдановичемъ:


Пусть судитъ весь народъ,

Каковъ быть долженъ плодъ

Отъ Душеньки и отъ Амура!


Любинька вся предалась материнской нѣжности. Она разсказываетъ весьма охотно всемъ, кто ей попадется, чудесные опыты необыкновеннаго ума, понятливости, пытливости и остроумія дѣтей своихъ, "Ахъ! знаете-ли вы?-- восклицаетъ она, при первой встрѣчѣ съ своими знакомыми.-- Я разскажу вамъ анекдотъ о моемъ Максѣ (Максимъ). Онъ сдѣлалъ вотъ что. Слѣдуетъ разсказъ, Меньшой его братъ, Нико (Никита), вообразите, какъ нашелся отвѣчать -- вотъ что. Слѣдуетъ повѣсть. Надобно правду сказать, хотя и стыдно матери хвалить, что y него необыкновенная догадливость и остроуміе. Вотъ еще Коко (Николай), хотя не такъ остеръ какъ Нико, но и теперь, не смотря на то, что ему 6-ть лѣтъ, уже замѣтно большое глубокомысліе. Самъ гувернёръ его, Профессоръ, M. Benêt, говоритъ, что онъ такого чудеснаго ребенка отродясь не видывалъ. Это будетъ y меня ученый. A Пипушка (Петръ) славный воинъ; ему только четыре года, но какія хотите дайте ему игрушки, онъ всему предпочитаетъ свое деревянное ружье. Анета моя (Анна) стала славно разбирать ноты; y нея удивительныя способности къ музыкѣ! Зизи (Зинаида) будетъ отлично рисовать; учитель ее очень хвалитъ. Мими (Марья) непонятно скоро поняла па во Французской кадрили! Ахъ! какъ мило смотрѣть на нее, когда она танцуетъ! -- Бѣдныя mes enfans, послѣднія двойни, Фашета (Ѳедосья) и Бабета (Варвара), какъ тяжело онѣ дѣлаютъ зубы! Я измучилась съ ними; цѣлыя ночи провожу y ихъ кроватокъ!" Такимъ образомъ всѣхъ осыпаетъ Любинька интересными разсказами, или о болѣзняхъ, или о необыкновенныхъ способностяхъ дѣтей своихъ. Всѣ y нея геніи; она въ глаза безпрестанно ихъ хвалитъ, ни о чемъ другомъ, кромѣ дѣтей своихъ, говорить не умѣетъ, лжетъ на нихъ безсовѣстно, въ собственномъ ихъ присутствіи, выдумываетъ разныя небылицы объ остроуміи, ихъ познаніяхъ, успѣхахъ, въ такихъ наукахъ, о которыхъ они и не слыхали! Словомъ: она употребляетъ всѣ средства къ пріобрѣтенію уваженія и довѣренности дѣтей. Въ ожиданіи будущихъ благъ, когда они подростутъ, и за всѣ попеченія достойно вознаградятъ ее, и теперь уже труды ея увѣнчаны успѣхомъ. Недавно, въ присутствіи 20-ти, или 30-ти человѣкъ гостей, когда она разсказывала о какомъ-то чудесномъ подвигѣ сына своего Коко, грубымъ голосомъ и дурнымъ Французскимъ языкомъ, сказалъ онъ ей: Maman! vous mentes toujours; jamais je ne pas fais cela. (Вы всегда лжете, маменька; я никогда этого не дѣлалъ)! "Какой забавникъ! Совсѣмъ не застѣнчивъ!" вскричала маменька. A первенецъ ея, разумѣется, великій геній, Максимъ, уже и теперь, при первомъ случаѣ, когда вздумаетъ разгнѣваться, бьетъ и кусаетъ маменьку! Какія послѣдствія будутъ отъ такого рода воспитанія, и отъ такого нравственнаго образованія дѣтей Алексѣя Васильевича и Любови Максимовны Холмскихъ, можетъ быть, потомство наше узнаетъ отъ будущаго Исторіографа этаго семейства.

Почтенный и добрый Свѣтланинъ долженъ былъ употребить большія усилія и перенесть немало горя, пока убѣдилъ жену свою, хотя и то, можетъ быть, по наружности, что хитрость, коварство и другія тому подобныя штуки, отравляютъ семейную жизнь и ведутъ все семейство, самыми быстрыми шагами, къ совершенному несчастію, и что напротивъ, прямодушіе и откровенность, сутъ самыя ближайшія средства къ пріобрѣтенію довѣренности и уваженія мужа и дѣтей. Онъ старался также доказать женѣ своей, что если женщина, къ несчастію, имѣетъ врожденное чувство властолюбія, то оно должно быть такъ скрытно, чтобы мужъ никакъ не замѣтилъ, потому что и въ мужчинахъ есть также врожденное чувство самолюбія, упрямства и желанія свергнуть съ себя, непремѣнно, иго властолюбивой жены, и заставить ее дѣлать по его разуму, a не по своему, и что наконецъ, вообще мужъ, а тѣмъ болѣе жена, должны стараться обращать узы супружества въ цвѣточныя цѣпи; a не дѣлать ихъ желѣзными оковами.

Графиня Хлевтова, въ продолженіе долговременнаго прохожденія своей жизни, такъ усердно старалась ссорить, интриговать, клеветать, выдумывать на всѣхъ самыя невѣроятныя небылицы, что наконецъ достигла своей цѣли -- снискала всеобщее презрѣніе. Всѣ знакомые разстались съ нею. Ежели гдѣ покажется она въ обществѣ, то всякій старается удалиться отъ нея. Присутствіе Графини всѣмъ непріятно. Она прозвана: чугунныя вериги. Боятся говорить при ней, чтобы она не подслушала и не разсказала


Еще от автора Дмитрий Никитич Бегичев
Семейство Холмских

Некоторые черты нравов и образа жизни, семейной и одинокой, русских дворян.


Семейство Холмских. Часть 5

«На другой день после пріезда въ Москву, Свіяжская позвала Софью къ себе въ комнату. „Мы сегодня, после обеда, едемъ съ тобою въ Пріютово,“ – сказала она – „только, я должна предупредить тебя, другъ мой – совсемъ не на-радость. Аглаевъ былъ здесь для полученія наследства, после yмершаго своего дяди, и – все, что ему досталось, проиграль и промоталъ, попалъ въ шайку развратныхъ игроковъ, и вместь съ ними высланъ изъ Москвы. Все это знала я еще въ Петербурге; но, по просьбе Дарьи Петровны, скрывала отъ тебя и отъ жениха твоего, чтобы не разстроить васъ обоихъ преждевременною горестью.“…»Произведение дается в дореформенном алфавите.


Семейство Холмских (Часть третья)

Некоторые черты нравов и образа жизни, семейной и одинокой, русских дворян.


Рекомендуем почитать
Любимая

Повесть о жизни, смерти, любви и мудрости великого Сократа.


Последняя из слуцких князей

В детстве она была Софьей Олелькович, княжной Слуцкой и Копыльской, в замужестве — княгиней Радзивилл, теперь же она прославлена как святая праведная София, княгиня Слуцкая — одна из пятнадцати белорусских святых. Посвящена эта увлекательная историческая повесть всего лишь одному эпизоду из ее жизни — эпизоду небывалого в истории «сватовства», которым не только решалась судьба юной княжны, но и судьбы православия на белорусских землях. В центре повествования — невыдуманная история из жизни княжны Софии Слуцкой, когда она, подобно троянской Елене, едва не стала причиной гражданской войны, невольно поссорив два старейших магнатских рода Радзивиллов и Ходкевичей.(Из предисловия переводчика).


Мейстер Мартин-бочар и его подмастерья

Роман «Серапионовы братья» знаменитого немецкого писателя-романтика Э.Т.А. Гофмана (1776–1822) — цикл повествований, объединенный обрамляющей историей молодых литераторов — Серапионовых братьев. Невероятные события, вампиры, некроманты, загадочные красавицы оживают на страницах книги, которая вот уже более 70-и лет полностью не издавалась в русском переводе.У мейстера Мартина из цеха нюрнбергских бочаров выросла красавица дочь. Мастер решил, что она не будет ни женой рыцаря, ни дворянина, ни даже ремесленника из другого цеха — только искусный бочар, владеющий самым благородным ремеслом, достоин ее руки.


Варьельский узник

Мрачный замок Лувар расположен на севере далекого острова Систель. Конвой привозит в крепость приговоренного к казни молодого дворянина. За зверское убийство отца он должен принять долгую мучительную смерть: носить Зеленый браслет. Страшное "украшение", пропитанное ядом и приводящее к потере рассудка. Но таинственный узник молча сносит все пытки и унижения - и у хозяина замка возникают сомнения в его виновности.  Может ли Добро оставаться Добром, когда оно карает Зло таким иезуитским способом? Сочетание историзма, мастерски выписанной сюжетной интриги и глубоких философских вопросов - таков роман Мирей Марк, написанный писательницей в возрасте 17 лет.


Шкуро:  Под знаком волка

О одном из самых известных деятелей Белого движения, легендарном «степном волке», генерал-лейтенанте А. Г. Шкуро (1886–1947) рассказывает новый роман современного писателя В. Рынкевича.


Наезды

«На правом берегу Великой, выше замка Опочки, толпа охотников расположилась на отдых. Вечереющий день раскидывал шатром тени дубравы, и поляна благоухала недавно скошенным сеном, хотя это было уже в начале августа, – смутное положение дел нарушало тогда порядок всех работ сельских. Стреноженные кони, помахивая гривами и хвостами от удовольствия, паслись благоприобретенным сенцем, – но они были под седлами, и, кажется, не столько для предосторожности от запалу, как из боязни нападения со стороны Литвы…».