Семейные узы. Мудрость любви - [27]

– Это результат эмоционального срыва, – пояснил он. – Вам вредно так волноваться. Хорошо хоть всё ограничилось коликами и дело не дошло до кровотечения. Сегодня постарайтесь полежать спокойно, не напрягайтесь, не делайте резких движений. А в дальнейшем берегите себя от подобных потрясений.

– Я прикончу Ирис, если она посмеет приблизиться к Камиле хоть на шаг! – прошептал Синтии Педру. – И скажи ей, пусть она сегодня лучше не показывается мне на глаза.

Он мог бы и не говорить этого: Ирис и так поняла, что нужно отсидеться где-то хотя бы до завтрашнего дня, и лишь потом, когда страсти улягутся, можно будет предстать и перед Педру, и перед Эленой. Вместе с Сокорру она уехала на пляж и провела там весь день и весь вечер.

А Педру позвонил Элене, та сразу же примчалась на конезавод и увезла Камилу домой.

– Эду сейчас на дежурстве, я не хотела его тревожить, – сказала матери Камила. – А ты сегодня уже не поедешь на работу? Мне так хорошо с тобой, так спокойно!

После этой просьбы, высказанной столь деликатно, Элена, конечно же, позвонила на работу и отменила приём пациентов. А как же иначе? Она была нужна дочери, и это её воодушевляло!

Но ближе к вечеру, когда должен был приехать Эду, настроение Камилы изменилось – она, возможно, даже неосознанно, стала тяготиться присутствием матери, и Элена, почувствовав это, ушла из дома под достаточно благовидным предлогом:

– Я, пожалуй, съезжу к Педру, он сказал, что практически закончил ремонт в комнате Ирис. Посмотрю, что там ещё нужно сделать, и пусть она туда переселяется. Вернусь поздно, к ужину меня не ждите.

Разумеется, Элена могла бы провести этот вечер и в каком-нибудь другом месте – например, в гостях у Ивети или у Мигела, который всегда был рад её видеть. Но ей действительно хотелось поехать на конезавод. Во-первых, она рассчитывала отыскать там Ирис и строго поговорить с ней. А во-вторых... Элена не хотела признаться в этом даже себе, но ей просто необходимо было повидаться с Педру. Целый день она невольно вспоминала его встревоженное лицо, его глаза, полные беспокойства за Камилу. Такое выражение глаз Элена видела только у своего отца, когда болела в детстве и, он подолгу сидел у её кровати. Точно так же и Педру смотрел на Камилу. Это был взгляд, продиктованный кровным родством; хотя сам Педру, конечно же, и не догадывался о том, что он – родной отец Камилы.

И вот теперь Элена ехала к нему, исполненая благодарности за это, пусть и не осознанное им, проявление отцовства. Ехала и думала о том, что, наверное, так бывает в нормальных семьях: взрослая дочь проводит вечер со своим женихом, а её родители утешаются обществом друг друга, вспоминая молодость и мечтая о внуках.

На конезавод она приехала уже в сумерках, когда с окрестных лугов повеяло свежестью и ароматом ночных цветов, к которому примешивался терпковатый запах молодого сена, сложенного в аккуратный стожок совсем по-деревенски.

– Ты и правда живешь тут как на нашей старой фазенде, – сказала Элена изумлённому Педру, не ожидавшему увидеть её здесь в этот действительно прекрасный вечерний час.

– Да, согласен, – ответил он, широко улыбаясь. – И ты великолепно вписываешься в этот пейзаж!

Так, с воспоминаний о фазенде, и начался их разговор. А закончился он объятиями, поцелуями и страстными признаниями Педру:

– Я любил тебя всегда, Элена! И на Силвии женился только потому, что хотел вытравить тебя из своей памяти, из своего сердца! Но теперь мы не должны, не имеем права снова потерять друг друга. Ты очень нужна мне! Останься здесь хотя бы до утра...

– Нет-нет, – отвечала она, боясь утратить над собой контроль. – Я поеду домой... Ирис, наверное, уже там, раз её нет здесь...

А Педру продолжал уговаривать её, всё больше распаляясь:    

– Ты же сама знаешь, что наша любовь была не просто юношеским увлечением. Она до сих пор жива!

– Это тебе только так кажется, – упорно возражала Элена – и ему, и прежде всего себе. – Невозможно дважды войти в одну и ту же реку.

– Так я ведь говорю о будущем, а не о прошлом! – гнул своё Педру. – Знаешь, в последнее время я часто думаю о том, что мы с тобой могли бы ещё и ребёнка завести!

– Бог с тобой! – отпрянула от него Элена. – Ты же всегда боялся иметь детей. Даже не так давно, когда умер папа, ты говорил мне там, у водопада, что дети не интересуют тебя.

– Я говорил о детях вообще... А если бы это был твой ребёнок, то есть наш... Ну, ты меня понимаешь, – сбился от смущения Педру. – Словом, дай мне только шанс, и я его не упущу!

Элена печально усмехнулась:

– Нет, слишком поздно, Педру! Ничего уже нельзя ни вернуть, ни повторить, ни начать заново. Пусть всё остаётся так, как сложилось.

Ей действительно в тот момент вдруг стало ясно, что она не хочет никаких перемен, связанных с Педру. Слишком много душевных сил отняла у неё та горькая любовь за долгие годы разлуки. Так много, что их совсем не осталось для ещё одной попытки к сближению.

– Прости, Педру, – сказала она, уходя, – сегодня был трудный день, я устала. К тому же мне обязательно нужно поговорить с Ирис. Возможно, завтра я сама перевезу её к тебе. А ты уж тут присмотри за ней, пожалуйста. Что же делать, если они с Камилой не могут ужиться под одной крышей!