Семейные тайны - [19]

…В 70-х годах Голышев редко оказывался на виду. Его фигура станет интересной для журналистов в 90-е, когда он ненадолго сделает нетипичное для своей биографии исключение и займет «первую» должность… Затем он снова исчезнет со страниц прессы до того самого дня, когда на страницах центральных газет мелькнет краткий, но самим фактом своего появления значительный некролог…

…Голышев прожил длинную жизнь, неоднократно оказывался в гуще событий, вроде бы принимал в них самое активное участие, а потом, в решающий момент, исчезал… И тут выяснялось, что он лично, собственно, ни к чему и не причастен… О скольких интригах, плетущихся вокруг моего деда, слышали его уши… Сколько завистников и претендентов «на трон» считали его своим другом… Помогал ли он кому-нибудь из них? Препятствовал ли втихаря, для вида демонстрируя полную лояльность «заговорщикам»? Или у него во всем этом был свой, особый интерес?

Глава 3

Москва, апрель 1970 года.

Темноглазый херувим нежно поддерживал под локоток холеную даму среднего возраста. Светлые, уложенные в прическу волосы, голубые глаза, украшенные, а не испорченные легкой сетью морщинок. Даже не говоря ни слова и не улыбаясь, дама излучала обаяние и уверенность в себе. Многие мужчины поглядывали на брюнета с завистью, да и сам он смотрел только на свою спутницу, игнорируя хорошеньких женщинах разных возрастов, которыми было заполнено фойе театра… Дама заметила, что все внимание кавалера сосредоточено только на ней, и укоризненно произнесла:

— Гриша, скажи мне, ты когда-нибудь женишься или нет?

— Нет, — усмехнулся он и впервые взглянул на остальных посетительниц театра. — На ком я могу жениться, если ни одна женщина не может сравниться по красоте с моей сестрой…

— Льстец… — Дама нахмурила брови, но было видно, что комплимент ей понравился… — Кстати, я выполнила домашнее задание… Сделала то, о чем ты меня просил…

— И что же?

— Все подтвердилось… Галина Павловна в самом деле в последнее время активно вертелась вокруг этой дурашки Лизы Ивановой… Ты все равно не скажешь, но можно, как твой неофициальный агент, я все же полюбопытствую?

— О чем же?

— Я так понимаю, твой приятель плетет козни вокруг академика… Неужели ты хочешь его поддержать? Или тебе, как всегда, просто важно быть в курсе?

— Пошли в буфет. — Брат, как обычно, не ответил на ее вопрос, но, судя по тому, как поднялась и опустилась его левая бровь, дама поняла — как всегда, верно второе… Она невольно усмехнулась про себя и посочувствовала наивному приятелю Гриши. Боже мой, что может быть смешнее — считать ее многоликого брата союзником в каком-то там заговоре?

Запах крахмальных салфеток и цветов, перемешанный с изысканным ароматом праздничных блюд, нежил обоняние еще издалека. Яркий свет и блеск намытой и начищенной квартиры заставляли невольно расправлять спину и улыбаться — как будто невидимый факир легким прикосновением палочки напоминал каждому гостю: «Друзья, в этом доме праздник!»

…Праздник в доме академика Иванова, хотя и считался «домашним», был обставлен со всей возможной помпезностью. Почти еженедельный прием в доме высокопоставленных гостей, нередко прибывающих неожиданно, приучил Лизу даже к обычному ужину выставлять батареи бокалов и приборов, многочисленные салфетки, десертные вилочки, декоративные вазочки и все то, что превращает обычный стол в произведение сервировочного искусства. За год жизни с академиком Лиза досконально изучила это искусство, проштудировав немало справочников по домоводству — они хоть и были страшным дефицитом, но в доме Иванова наличествовали в изобилии: их дарили коллеги и ученики к многочисленным праздникам.

Не все, кто сегодня должен был прийти к Александру Николаевичу, состояли с ним в родстве, но именно этих людей он считал своей семьей, ближним кругом.

Лиза повертелась перед зеркалом, поправляя модную, с помощью химической завивки распушенную и уложенную аккуратненьким «шлемиком» прическу, и провела по губам нежно-розовой помадой. Платье, сшитое на заказ по выкройке из заграничного журнала, смотрелось нарядным и элегантным, а удивительный, совершенно не похожий ни на что ранее виденною ею лак с блестками, привезенный академиком на прошлой неделе из Швеции, сверкал на ногтях, только пару минут назад выпущенный из плена хирургических перчаток, под которыми Лиза берегла его в течение всего дня.

С удовольствием изучив руки, Лиза поняла, что ее усилия не были напрасными: несмотря на хозяйственные заботы, готовку и мытье посуды, ни одна блестка не отлетела от изящных, миндалевидной формы ногтей.

Первым, к счастью, пришел сам Александр Николаевич. Нередко он опаздывал, оставляя гостей на Лизу, и она страшно мучилась, пытаясь поддержать беседу и развлечь их до его прихода… Вместе с мужем приехал и его старший сын — Егор. Он, как обычно, сам подвозил отца из института.

Минут через пять начали подтягиваться гости: как всегда, безупречно элегантный Максим Куликов с женой Ларисой, жена Егора Лена, Баженов с Бертой.

Куликов статной фигурой и иронией в глазах напоминал известного актера, а его жена Лара — фигуристая, с выразительными черными глазами и светлыми волосами, вообще была похожа на итальянскую кинозвезду. Несмотря на свой юный возраст, Лара ничуть не казалась девочкой: она была вполне сформировавшейся и очень эффектной. Ее совершенно земное, плотское очарование одновременно раздражало и утешало Лизу. Она терялась рядом с Ларой как женщина, зато обретала возможность чувствовать себя настоящей леди — несмотря на всю видимую «приличность» Куликовой, было в ее внешности что-то неуловимо вульгарное, заставлявшее даже провинциальную Лизу чувствовать себя рядом с ней рафинированной интеллигенткой.