Семейные тайны - [17]

- Сегодня он палач, а завтра он жертва. Но жертва палачом уже не станет.

- По-твоему, что четырехглазый, что твой племянник, все одно?!

- Почем я знаю, что у них там было, когда они дорвались до власти? - Вот какая бабушка была у Расула!..

- Ну тебя!..- Месме уходила от ссоры: мать не переубедишь.

Расулу, помнит он, очень хотелось походить на дядю. Выискивал, глядя на его портрет, сходство с ним: нос? брови? лоб чуть выпуклый? А вдруг правда, думалось, что он и есть его отец?

- Где ты собираешься жить? Надеюсь, не в гостинице?

- Почему бы и нет? - любит с ходу возразить, но согласен, молва молниеносно распространится: "Расул-муэллим приехал!" - покоя не будет.- У нас поживу.

- А как же? У Асии разгар полевых работ…

И умолкла.- Ревность? С каких пор?! Старое чувство, она давно изжила… но кто о том знает? Иногда пробивается.

Жаль, что Расул не взял у Лейлы ну хотя бы усы или те же густые брови, которые легко приклеиваются; но довольно и больших защитных очков, или парик мог взять, Лейла привезла из поездок их немало, всевозможных оттенков - и седые, и жгучий брюнет, и блондин, и огненно-рыжие.

Когда прощались, Лейла прижалась к Расулу, зря она затеяла разговор о его отце,

- Прости меня, Расул,- шепнула. И за отца, как понял Расул, и за то, но не может предположить, что случится, когда он уедет, скорее бы остаться наедине с собой, разобраться: увлечение? страх перед уходящей молодостью? или вдруг вниманье, какого не знала, и что-то в ней неведомое самой открылось? а у Расула ком обиды застрял в горле, еще чуть-чуть бы Лейле не отпустить его, не отстраниться, как думает Расул за Лейлу, малую малость еще, чтоб тепло свое передать, как это прежде бывало, но холод и от рук, и от взгляда, и оттаяла бы обида; но все реже и реже возникает ответное чувство, и разъединились, прячут друг от друга глаза, ни слова перед' прощаньем, скорей бы.

То есть как это их самолет не принимают?! Вылетели по графику, и за час погода расклеилась?

Впервые с ним такое, чтоб не принимали. А то проведут отдельно, где-то в стороне стайкой сбились люди, ив первый салон, до посадки еще. Уж не интриги ли? Мол, вы покружите, пока не узнаем, с какой целью Расул к нам летрт (?). Чепуха всякая в голову лезет.

Самолет кружил долго: топливо сжигает или место ему для посадки расчищают? И сел в неведомом городе, такие шутки погоды: штиль, и вдруг норд черные тучи пригоняет!..

Убить время, но как? А вот и она!.. Заметил ее, когда багаж сдавали (привычка: кого-то, кто приглянулся выделить из массы), медленно двигались к весам. (А как было: вещи сданы кем-то, кем-то будут получены, и в номере гостиницы ждут хозяина.)

Съежилась, в чем только душа держится. В ресторан?

Накурено, гарь! Покрутился у киоска, глянцевые обложки, значки-сувениры, а вот и сосед, что бубнил о каких-то животных, которые-де, "чуя близкую смерть, возвращаются умирать на родину"; что за родина у животного?! "Туда, где появились на свет". А тут стало трясти - ощущение взмахов крыла, оторвется еще!..

И как долго будут торчать в незнакомом городе?

Снова она! Он долго смотрел, как она удаляется не спеша. Вот и опять: стоит чуть боком к нему, это сочетание смуглости и синих глаз, изучает расписание, вот-вот обернется, почувствовав его взгляд,- нет, не обернулась.

Встал к справочному окошку, множество вынужденных посадок и задержек. Экономия горючего? Давно не приходилось становиться в хвост очереди, когда же в последний раз? Не вспомнит. Неужели только в годы войны? Когда за керосином. Или хлебом.

Лететь, ни о чем не думая, не надо выступать, отвечать на приветствие и не упустить из виду ни того, ни другого, есть определенные блоки, ритуал… А здесь расслабился, никаких забот. Кто лежит, кто всей семьей расположился, дети, узлы, едят, пьют, гигантский зал, гудящий и беспокойный.

Сон в руку: трибуна-вышка!..

И вспоминает тихие комнаты, мягкие диваны, цветы в вазах, и кто-то, тонкие длинные пальцы, наливает в фужер шипучую воду, и телевизор сам по себе, в пустоту, почти не выключается. "Вам какое? Белое или красное?"

А там, куда поехал, вырвавшись тогда из тупика,- быть начеку постоянно; гляди в оба!! и дома, как на службе! непринужденная светская беседа, но каждое слово надо прежде обкатать; и отовсюду: диверсии, взрывы, похищения, мир помешался на терроризме, а здесь мирная очередь в окошко, спешить некуда, и ты знаешь, что тебе скажут: "Ждите!" Ну вот, уже дерзит! "А нельзя ли повежливей?" - "Вот еще, учить будут!" - "И учить, и приучать!"

Да, взвоешь. Все в окошко: "Когда же?!" Блондинка в форме, и на петлицах крылышки, как у ангела, который будет парить над ними. Готовый распластаться и взмыть ястребом, чтоб камнем пасть.

Так расслабился, что вздремнул. "Объявляется посадка…"

Нет, не им. Очутился, гонимый потоком, у буфета. Переселение народов, миграция!.. Словно беженцы, которых перевидал немало в той далекой стране, куда уехал, вырвавшись из лап Джанибека. У нас их, слава богу, нет. НО БУДУТ, подумал, глядя на очередь (и думая о делах Джанибека). Кому бы бросить клич разнесут в два счета. Будет и ТЕРРОР, и все то, что перевидал, КОПИТСЯ И ЗРЕЕТ в ожидании иных времен. Кто вечен из тех, на кого опирается Джанибек?