Семейное дело - [45]
— Садитесь. Она скоро придет.
— Как она чувствует себя?
— А вы что, доктор, что ли? Сами-то под судом небось не были, чего ж спрашивать.
Этот мужчина разговаривал с ним грубо, и Николай не понимал — почему? Пришлось сидеть и молчать. Но хозяин дома тут же нарушил молчание:
— Значит, говорите, из суда? Я-то сам прийти не могу на суд, безногий я, а протезы в ремонте — вот, написал тут, почитайте.
Он протянул Николаю листки бумаги. На первом в верхнем углу было написано: «…от кавалера 3-х степеней ордена Славы, члена партии с 1929 года П. А. Чуфистова».
— Читайте, читайте!
Это было не заявление. В письме Чуфистова каждое слово было как крик. Он писал о Вере, как может писать разве что только родной отец, защищающий от несправедливости своего ребенка. Он писал о ее доброте, о том, как она вошла в его семью и как помогала в трудные дни болезни — его и жены, — как берет в доме белье в стирку, за плату конечно, потому что девчонке и приодеться хочется, и сходить куда-нибудь, и в деревню гостинец послать к празднику. И какие там двадцать тысяч, когда у нее два платьишка да кофта шерстяная, зимой ходит в демисезоне, а обуви две пары, считая босоножки. Он, Чуфистов, бывший политработник, он знает людей, слава богу, всяких повидал, и утверждает, что девчонку оболгали, обвели вокруг пальца другие, настоящие ворюги, которые оказались в тени.
Письмо было адресовано в ЦК КПСС.
— Вы пока обождите с этим письмом, — сказал Николай. — Дело-то ведь возвращено на доследование.
— На доследование! — усмехнулся Чуфистов. — Будут они доследовать, как же! Честь мундира не захотят пачкать. Вы что, с луны свалились? Я-то уже послал одно письмо горпрокурору и одно комиссару милиции, и то не очень-то верю, что подействует. Нет уж, лучше сразу в ЦК, так-то оно будет верней.
В прихожей стукнула дверь — Николай обернулся на стук.
Вера вошла в комнату, и он сразу увидел, что девушка стала еще отрешеннее, чем была там, на суде. Она даже не заметила его!
— Ну что? — спросил Чуфистов.
— Спрашивали… — тихо сказала она.
Вера стояла, прислонившись к шкафу, будто ей трудно было стоять. Николай встал и пододвинул ей стул. Она не шевельнулась. Она и сейчас не заметила его.
— Вы не узнаете меня?
Она повернула голову, как слепые поворачиваются на звук голоса. Глаза у нее не были испуганными — они впрямь казались незрячими: ее взгляд был долгим.
— Нет, — сказала она.
— Я был там, на суде, Вера, — сказал Бочаров. — Ну, народным заседателем. Не вспомнили? Мне надо с вами поговорить. Я тоже не верю, что вы взяли те двадцать тысяч. Понимаете? Не верю.
— Я не брала.
— Да, но кто-то ведь взял? Как вы сами-то думаете, кто?
— Не знаю.
— Ты пойди с ней в ту комнату, — тихо сказал Чуфистов.
Николай тронул Веру за руку, и она пошла, словно с трудом оторвавшись от шкафа.
Только там, оказавшись в крохотной комнатке, единственным своим окном упирающейся в глухую стену противоположного дома, Вера опустилась на кровать — ноги уже не держали ее. Она сидела неподвижно, и Бочарову снова стало жаль ее — жаль до боли, до острого желания схватить ее за плечи, потрясти, стряхнуть с девушки этот испуг, растерянность и ощущение близкой и неотвратимой беды, — господи, да не виновата же она! Всем своим существом он уже знал, что она не виновата.
— Вера, — сказал он. — Вы должны…
— Я знаю, — сказала она, медленно сбрасывая туфли. Потом она легла. — Я немного посплю.
Он вышел. Разговаривать сейчас с ней, конечно, было бесполезно.
И завтра, и послезавтра, и на третий, и на десятый день Николай шел сюда, к Вере. Он не мог не приходить. Чем-то поразившая его девушка с ее бедой стала такой близкой ему, что не видеть ее становилось уже мукой. Он еле дожидался конца рабочего дня. Вера не работала, сидела дома и выходила лишь тогда, когда за ней приходили из ОБХСС. Он уговаривал ее выйти пройтись — наконец уговорил. Ей было все равно, куда идти: в парк — так в парк, в кино — так в кино, обедать — так обедать. И наконец мало-помалу она начала приходить в себя, поверив Николаю, что все будет хорошо.
Однажды он, зайдя, не застал ее дома. Чуфистов хохотнул:
— В парикмахерскую побежала, понимаешь? С чего бы это — в парикмахерскую, а? — Он посмеивался, разглядывая Николая добрыми темными цыганскими глазами. — Тут за ней утрепывали какие-то гаврики, было дело, и сюда приходили, а она запрется в комнате и молчит. А сегодня — в парикмахерскую, говорит, сходить надо.
Николай пил с Чуфистовым чай, и на душе у него было спокойно. В нем жила твердая вера в то, что все кончится, не может не кончиться добром — так оно и должно быть в нашей жизни. Чуфистов слушал его, покачивая головой, и вдруг сказал:
— А ведь ты счастливый, что можешь так думать. Я-то другие времена знавал, когда… — он не договорил. — По-моему, ты ничего парень, правильный, я бы с тобой в разведку пошел. И то, что ты сюда не просто так, от нечего делать, ходишь, я тоже знаю и понимаю. Так вот, Николай, — он даже выпрямился на стуле и стал торжественно-строгим, — так вот, Николай, по-моему, она — драгоценность, понял? Если не сбережешь…
Последние слова прозвучали как угроза.
Закрученный сюжет с коварными и хитрыми шпионами, и противостоящими им сотрудниками советской контрразведки. Художник Аркадий Александрович Лурье.
Повесть «Твердый сплав» является одной из редких книг советской приключенческой литературы, в жанре «шпионский детектив». Закрученный сюжет с погонями и перестрелками, коварными и хитрыми шпионами, пытающимся похитить секрет научного открытия советского ученого и противостоящими им бдительными контрразведчиками…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В творчестве известного ленинградского прозаика Евгения Воеводина особое место занимает военно-патриотическая тема. Широкое признание читателей получили его повести и рассказы о советских пограничниках. Писатель создал целую галерею полнокровных образов, ему удалось передать напряжение границы, где каждую минуту могут прогреметь настоящие выстрелы. В однотомник вошли три повести: «Такая жаркая весна», «Крыши наших домов» и «Татьянин день».
Имя рано ушедшего из жизни Евгения Воеводина (1928—1981) хорошо известно читателям. Он автор многих произведений о наших современниках, людях разных возрастов и профессий. Немало работ писателя получило вторую жизнь на телевидении и в кино.Героиня заглавной повести «Эта сильная слабая женщина» инженер-металловед, работает в Институте физики металлов Академии наук. Как в повести, так и в рассказах, и в очерках автор ставит нравственные проблемы в тесной связи с проблемами производственными, которые определяют отношение героев к своему гражданскому долгу.
В новую книгу горьковского писателя вошли повести «Шумит Шилекша» и «Закон навигации». Произведения объединяют раздумья писателя о месте человека в жизни, о его предназначении, неразрывной связи с родиной, своим народом.
Валентин Родин окончил в 1948 году Томский индустриальный техникум и много лет проработал в одном из леспромхозов Томской области — электриком, механиком, главным инженером, начальником лесопункта. Пишет он о простых тружениках лесной промышленности, публиковался, главным образом, в периодике. «Весна Михаила Протасова» — первая книга В. Родина.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Илья Зиновьевич Гордон — известный еврейский писатель, автор ряда романов, повестей и рассказов, изданных на идиш, русском и других языках. Читатели знают Илью Гордона по книгам «Бурьян», «Ингул-бояр», «Повести и рассказы», «Три брата», «Вначале их было двое», «Вчера и сегодня», «Просторы», «Избранное» и другим. В документально-художественном романе «Под жарким солнцем» повествуется о человеке неиссякаемой творческой энергии, смелых поисков и новаторских идей, который вместе со своими сподвижниками в сложных природных условиях создал в безводной крымской степи крупнейший агропромышленный комплекс.
Русский солдат нигде не пропадет! Занесла ратная судьба во Францию — и воевать будет с честью, и в мирной жизни в грязь лицом не ударит!