Семейное дело - [37]

Она сдала паспорт и сидела в просторном холле в мягком кресле, поставив сумку у ног. Ну, а если бы я не устроилась? — подумала Лида. Проходила бы ночь по городу? Или все-таки позвонила Алешке Бочарову — иного-то выхода не было бы, наверно… Нет, подумала она, все равно не позвонила бы. Незачем.

Она порылась в кармане куртки, вытащила несколько монет и взяла одну — двухкопеечную. Телефон-автомат был тут же, в холле. Сначала она должна была прочитать, что было написано на металлической табличке: «Опустите 2-копеечную монету… Услышав гудок, наберите номер…» Номер она помнила. Ей было интересно — подойдет к телефону Алешка или кто-нибудь другой. Она даже загадала: если подойдет Алешка — сдам экзамены, если нет — провалюсь. Трубку поднял Алешка, она сразу узнала его голос. «Алло, — сказал Алешка. — Я слушаю. Алло!» Лида повесила трубку. Ей было просто забавно услышать его голос два месяца спустя. Значит, не провалюсь…

Ей захотелось есть, и она вынула из сумки сверток с бутербродами и пирожками, которые мать все-таки настряпала на дорогу. Сидела и ела мамины пирожки и вспоминала те два письма, которые Алешка прислал ей. Всего два. Значит, она поступила правильно, что не ответила, иначе он завалил бы ее своими письмами, а так — обиделся, скорее всего, и не стал больше писать. Эти два письма были у нее с собой — она их сунула в какую-то книжку — и сейчас лежали в чемодане на вокзале, в камере хранения. Зачем надо было их везти с собой? Порвала бы и все. Но, наверно, она не порвала их только потому, что больше ей никогда и никто не писал…

Письмо первое

Лида!

Пишу тебе сразу, как немного освоился в городе. Можешь меня снова ругать, сколько хочешь, но даю честное слово, что все время мне не хватает тебя, хожу и думаю о тебе. Все, что я тебе написал раньше, — правда, хочешь ты того или нет. А от правды никуда не денешься. Если б я был каким-нибудь свистуном, тогда совсем другое дело. Тогда ты могла бы и не верить мне. Я же хочу сейчас одного: чтобы ты мне поверила. Все остальное придет потом, это я знаю точно. Пять лет ты будешь жить здесь, в городе, рядом со мной, и я сумею тебе доказать все. Очень жду, когда ты приедешь и, надеюсь, сразу же позвонишь мне, чтобы мы встретились…

О себе что же писать? Снова на заводе, снова работаю и учиться пока не собираюсь. Не потому, что не потяну, а просто хочу год пожить так, подумать о будущем, потому что человек должен точно определить самого себя. До сих пор я, в общем-то, жил, как-то не задумываясь о жизни. Все у меня шло как по писаному, — школа, потом служба. А у Толстого я прочитал на днях такие слова: «Пора перестать ждать неожиданных подарков от жизни, а самому делать жизнь». В двадцать с лишним лет это действительно пора.

Но с какой стороны я ни подбирался бы к своим раздумьям, в них всегда оказываешься ты. Наверно, я просто не представляю себе своего будущего без тебя…

Письмо второе

Лида!

Ты ничего не ответила на мое первое письмо. Впрочем, почему-то я так и думал, что ты не ответишь. Неужели ты так и не поняла, что я тебе сказал? Я могу повторять это тысячу раз! Очень тебя прошу сообщить, когда приедешь. Я тебя обязательно встречу, да и жить тебе, наверно, лучше будет у нас. Все-таки домашняя обстановка, а не общежитие, к которому ты не привыкла. Посоветуйся с родителями и соглашайся. Здесь у тебя будет моя комната, целый день дома никого не бывает, и ты сможешь нормально заниматься. Все книги, которые тебе понадобятся, я достану.

О себе писать особенно нечего. Работа есть работа. Конечно, с непривычки немного устаю, но это пройдет. Главное, я понемногу начинаю входить в жизнь и больше Думать о ней. Нас обычно обвиняют как раз в том, что мы живем легко, вернее, легковесно. В этом есть своя правда. Но есть и такие ребята, у которых все разложено по полочкам на много лет вперед и остается только выполнять свою программу. Я этого не понимаю. Что такое цель в жизни? Как-то вечером гулял со своим другом и он объяснял мне свою цель: добиться положения, материальных благ и т. д. Но ведь этого он хочет для себя, а не для того, чтобы отдавать себя другим, и мне это было непонятно. Конечно, в жизни можно добиться многого, а потом что? Растить брюшко, прогуливаться перед сном с собачкой и, когда звонят по делу в выходной, приказывать жене: «Скажи, что меня нет дома»? Как видишь, я начинаю думать. Нет, в моем будущем все должно быть не так. Как — я еще не знаю, но вместе с тобой (эти слова — «вместе с тобой» — были жирно подчеркнуты) мы сможем построить жизнь правильно…

Она не сразу заметила двух мужчин, которые спустились в холл и стояли, оглядываясь. Она не видела, как один из них кивнул на нее и тогда второй, медленно отвалившись от перил, пошел к ней, на ходу поправляя галстук. Соседнее кресло пустовало; мужчина сел, поддернув светлые брюки, и, вытащив пачку сигарет, спросил Лиду:

— Вы разрешите? Дым не помешает?

— Пожалуйста, — сказала она, пожав плечами. Она завернула оставшиеся пирожки и бутерброды и сунула сверток обратно в сумку. Мужчина в соседнем кресле курил, и краем глаза она заметила, что он смотрит на нее. Это было неприятно, и Лида отвернулась. Жаль, все книжки там, в чемодане. Впрочем, можно встать, подойти к киоску в другом конце холла и купить последний «Огонек».