Семейная тайна - [10]
Мне было пятнадцать лет, когда откровения Луизиного рассказа полностью изменили мое восприятие жизни. Что мне было делать с этим национальным признаком, неожиданной отметиной на моем тщедушном теле, подобном тем, облаченным в полосатые пижамы не по росту? Как теперь я стану подписывать свои тетради? Новая черта добавилась к перечню моих «заслуг»: отныне я был не только слабым, неспособным и бездарным. Едва произнесенные Луизой, ее слова уже изменили мою личность: непостижимым образом они сделали меня сильнее.
Вот что на самом деле заставило моих родителей бежать в другую часть страны — не лишения, не трудности. А Луиза? Действительно ли она осталась в Париже, как мне всегда говорили, или бежала вместе с ними? Было ли их пребывание в Сан-Готье и вправду столь идилличным? В моей голове рождались все новые и новые вопросы, которые я не осмелился бы задать раньше.
Луиза колебалась. Она рассказала уже о многом, могла ли она умолчать об остальном? Она должна была сказать всю правду. Ей не оставалось ничего другого, как нарушить клятву и впервые предать доверие моих родителей. Она любила меня достаточно сильно, чтобы решиться на это. У нее самой не было ни детей, и — если верить ее словам — ни одной серьезной привязанности. Эта пожилая женщина решила нарушить многолетний обет молчания из-за сочувствия к себе подобному, отмеченному, как и она сама, физическим несовершенством.
И с этого момента я больше не был первым и единственным ребенком.
7
Чем дальше продвигалась Луиза в своем повествовании, тем стремительнее менялись мои представления о жизни нашей семьи. Я боялся спугнуть Луизу неосторожным словом, старался изо всех сил сдерживать свое волнение. Простая и ясная история любви, которую я сам сочинил, в реальности оказалась запутанной и сложной. Я слепо следовал за нитью повествования, уводившей меня все дальше от знакомого и любимого образа родителей, пока на месте родных лиц не начали проступать чужие, незнакомые черты. Я брел по сумрачной дороге, усеянной телами поверженных.
Трое мертвых восстали из темноты. В первый раз я услышал имена тех, кто был предан забвению. Имена тех, кого больше не было в живых. Роберт, Хана, Симон. Роберт — муж Тани. Симон — сын Максима и Ханы. Когда Луиза сказала «муж Тани», «жена Максима», я ничего не почувствовал. Просто отметил, что отец и мать, прежде чем стать мужем и женой, состояли в каком-то другом запутанном родстве. И не испытал никаких чувств. Оберегая хрупкое равновесие Луизиного рассказа, я молча и напряженно вглядывался в прошлое, пытаясь угадать, чем все закончится.
Наконец-то имя Симона было произнесено вслух. Теперь он стал настоящим, после стольких лет наших воображаемых драк и яростного соперничества. Выдумка, спасавшая меня от одиночества, большой и сильный старший брат, который не был призраком. Он существовал. Луиза знала и любила его. Прежде чем стать моим, Жозеф был его дедом… Жорж, Эстер, Марсель, Элиз были его семьей. Прежде чем стать моей матерью, Таня была его теткой. Каким ласковым именем она называла его, как к нему относилась?
Закончив рассказывать о существовании тех, кого я никогда не знал, о желтых звездах на одежде, о строгих правилах для евреев, Луиза хотела поведать о чем-то еще, по-видимому самом болезненном для нее, но голос ее прервался рыданием.
8
Пора было возвращаться домой — пройти по темному коридору и вынырнуть в магазинной толчее. За несколько часов я стал совершенно другим, и те, кто находился в нескольких шагах от кабинета Луизы, тоже резко изменились. За их античными масками скрывалось глубокое страдание. Встревоженные моей бледностью, родители начали расспрашивать меня о самочувствии. Я успокоил их улыбкой. Внешне они оставались прежними. Все то же молчание царило между нами. Я не представлял себе, что может меня заставить нарушить его. Теперь настала моя очередь их защищать.
В последующие недели я бывал у Луизы почти ежедневно. Каждый визит открывал новую главу ее воспоминаний. Она рассказывала о событиях, которые были мне знакомы лишь по учебникам истории. Оккупация, режим Виши, участь евреев, демаркационная линия перестали быть заголовками, набранными жирным шрифтом на книжной странице. Они оживали, превращаясь из черно-белых фотографий в полнометражный цветной фильм. События, пережитые моими родителями, оставили в их судьбе след, об истинной глубине которого я и не подозревал.
Первым из небытия появился образ Ханы: светлые глаза, фарфоровая кожа. Заботливая беспокойная мать, для которой единственный сын — зеница ока. В большей степени мать, чем жена, скажет Луиза, чтобы как-то оправдать Максима, чтобы не обвинять Таню.
Понемногу я узнавал настоящего Симона: гордость отца, смысл жизни матери, маленький чемпион с литыми мускулами, прирожденный лидер.
Я оставался бесчувственным, даже когда Луиза захлебывалась слезами: во мне не было жалости. Все, что она говорила о Симоне, вызывало у меня глухой гнев, и я постоянно ощущал необъяснимую вину. Я старался представить себя на его месте, испытать тот же страх, вообразить его исхудавшее тело, ставшее похожим на мое, выступающие ребра, непрерывную дрожь под грубым одеялом… Его детство, от которого осталась лишь горстка пепла, развеянная где-то польским ветром. Но чувствовал лишь жаркую ревность, слушая, как Луиза описывает миниатюрную копию Максима, его совершенное телосложение, вызывавшее у отца гордость и восторг.
Внимание: данный сборник рецептов чуть более чем полностью насыщен оголтелым мужским шовинизмом, нетолерантностью и вредным чревоугодием.
Автор книги – врач-терапевт, родившийся в Баку и работавший в Азербайджане, Татарстане, Израиле и, наконец, в Штатах, где и трудится по сей день. Жизнь врача повседневно испытывала на прочность и требовала разрядки в виде путешествий, художественной фотографии, занятий живописью, охоты, рыбалки и пр., а все увиденное и пережитое складывалось в короткие рассказы и миниатюры о больницах, врачах и их пациентах, а также о разных городах и странах, о службе в израильской армии, о джазе, любви, кулинарии и вообще обо всем на свете.
Захватывающие, почти детективные сюжеты трех маленьких, но емких по содержанию романов до конца, до последней строчки держат читателя в напряжении. Эти романы по жанру исторические, но история, придавая повествованию некую достоверность, служит лишь фоном для искусно сплетенной интриги. Герои Лажесс — люди мужественные и обаятельные, и следить за развитием их характеров, противоречивых и не лишенных недостатков, не только любопытно, но и поучительно.
В романе автор изобразил начало нового века с его сплетением событий, смыслов, мировоззрений и с утверждением новых порядков, противных человеческой натуре. Всесильный и переменчивый океан становится частью судеб людей и олицетворяет беспощадную и в то же время живительную стихию, перед которой рассыпаются амбиции человечества, словно песчаные замки, – стихию, которая служит напоминанием о подлинной природе вещей и происхождении человека. Древние легенды непокорных племен оживают на страницах книги, и мы видим, куда ведет путь сопротивления, а куда – всеобщий страх. Вне зависимости от того, в какой стране находятся герои, каждый из них должен сделать свой собственный выбор в условиях, когда реальность искажена, а истина сокрыта, – но при этом везде они встречают людей сильных духом и готовых прийти на помощь в час нужды. Главный герой, врач и вечный искатель, дерзает побороть неизлечимую болезнь – во имя любви.
Настоящая монография представляет собой биографическое исследование двух древних родов Ярославской области – Добронравиных и Головщиковых, породнившихся в 1898 году. Старая семейная фотография начала ХХ века, бережно хранимая потомками, вызвала у автора неподдельный интерес и желание узнать о жизненном пути изображённых на ней людей. Летопись удивительных, а иногда и трагических судеб разворачивается на фоне исторических событий Ярославского края на протяжении трёх столетий. В книгу вошли многочисленные архивные и печатные материалы, воспоминания родственников, фотографии, а также родословные схемы.
Люси Даймонд – автор бестселлеров Sunday Times. «Кое-что по секрету» – история о семейных тайнах, скандалах, любви и преданности. Секреты вскрываются один за другим, поэтому семье Мортимеров придется принять ряд непростых решений. Это лето навсегда изменит их жизнь. Семейная история, которая заставит вас смеяться, негодовать, сочувствовать героям. Фрэнки Карлайл едет в Йоркшир, чтобы познакомиться со своим биологическим отцом. Девушка и не подозревала, что выбрала для этого самый неудачный день – пятидесятилетний юбилей его свадьбы.