Семь Замков Морского Царя - [91]

Пламя уютно мурлыкало в печи, тепло позволило старику приятно расслабиться. Внезапно он подскочил.

Он знал, что кроме него в доме никого не было, но ему неожиданно показалось, что на лестнице послышались шаги.

— Я же отпустил Мелани, свою служанку, которая — вот дура — захотела устроить семейный ужин в новогоднюю ночь. Может быть, она решила, что я передумал — смех, да и только.

Дверь в комнату отворилась, и господин Юлотт вскрикнул от ужаса, увидев, что на пороге оказалась отнюдь не служанка, а улыбающаяся пожилая дама, очень эффектно одетая. Она вошла в комнату, хотя ее никто не приглашал, и устроилась в кресле поближе к огню.

— Мадам, — пробормотал старик, — кто вы такая? И как вы попали ко мне?

— О, я всегда захожу, куда хочу, — ответила дама дружелюбным тоном, — и никакая дверь не может помешать мне. Впрочем, мне кажется, что вы некоторым образом звали меня.

— Я звал вас? Думаю, что вы ошибаетесь, — проворчал господин Юлотт. — Вас наверняка ждет кто-то из моих соседей, а вы просто ошиблись дверью, вот и очутились у меня.

— В это время меня ждут везде, — возразила дама решительным тоном. — Вы — единственное исключение. Поэтому я и пришла к вам.

Пока дама говорила, господин Юлотт с удивлением наблюдал за ее лицом.

Лицо необычной посетительницы менялось ежесекундно; оно выглядело то удивительно юным, то покрывалось морщинами, а ее волосы становились седыми. Были моменты, когда господин Юлотт видел перед собой одновременно множество лиц. Эти изменения происходили с головокружительной скоростью и были видны несколько расплывчатыми, словно через слой тумана.

— Я ничего не понимаю… Вы очень странная особа… — пробормотал встревоженный господин Юлотт. — О чем вы говорите?

— Я сейчас ничего не говорила.

— Тем не менее, я слышу множество голосов, но они такие далекие и слабые, что я ничего не могу разобрать. Что это такое?

Он указал на пожелтевший и немного помятый листок бумаги, который аккуратно развернула дама. Листок был покрыт неровным нечетким почерком.

— Я прочитаю, что на нем написано? — спросила дама.

Господин Юлотт пожал плечами.

— Несчастный, — с горечью произнесла дама, — как вы могли забыть это?

Она начала читать, но к ее голосу продолжали примешиваться посторонние голоса, и господину Юлотту показалось, что текст читает одновременно множество голосов.

— Я узнаю этот голос, — неожиданно сказал он, — да и другие тоже. Как ни странно, это, по-моему, один и тот же голос.

— Это письмо, — негромко сказала дама, — это первое новогоднее послание, написанное вами родителям, а голос — это ваш голос. И остальные голоса тоже ваши, и каждый из них читает очередное письмо, написанное по такому же поводу на следующий год. Как вы могли забыть все это, бедный вы человек…

— Вы не одна, — пробормотал, вздрогнув, господин Юлотт. — Мне кажется, что вас окружает множество людей, но когда я пытаюсь их увидеть, я вижу только вас!

— Я — это уходящий год, — серьезным тоном произнесла гостья. — А тени, которые, как вам кажется, толпятся вокруг меня — это другие прошедшие годы, которые каждый добрый человек вспоминает сегодня. Почему вы решили отказаться от этого святого правила памяти? Нет, господин Юлотт, вы не имеете права считать день Святого Сильвестра обычным днем; сегодня утром вы провели инвентаризацию в своей лавке; почему бы вам не провести вечером инвентаризацию своего сердца? Ведь это будет единственный отчет, который рано или поздно потребует от вас Господь.

Расставание с уходящим годом должно быть символом глубокой набожности. Вам нужно вспомнить умерших, подумать о своих несчастьях и своих радостях; вы должны рассмотреть свои действия и свои мысли в уходящем году, чтобы сделать их лучше в наступающем.

Она встала, собираясь уходить, но господин Юлотт протянул к ней руки умоляющим жестом.

— Нет, не уходите, позвольте мне разглядеть картины моей жизни, какими бы нечеткими они не оказались, — воскликнул он.

— Я не могу, — печально ответила дама. — Мое время истекает.

Внезапно она закружилась, словно волчок, и вместо пожилой дама перед господином Юлоттом оказался маленький розовощекий ребенок, державший в руке миниатюрную колотушку.

— Что это такое! — воскликнул ребенок. — Как можно встречать меня с такой угрюмой физиономией, без песен, без бокалов шипучего вина, без радостных возгласов! Вы должны быть наказаны, противный скряга!

— Ой-ой! — завопил господин Юлотт, пытаясь оттолкнуть колотушку, обрушившуюся на его плечи, спину и другие места, до которых мог дотянуться малыш.

— Вот, по меньшей мере, что вы должны сейчас кричать: прошлый год скончался, да здравствует Новый год! — воскликнул проказник.

— Да здравствует… Новый год! — прохрипел господин Юлотт. — Хватит, перестаньте бить меня!

— Что вы, мсье, я не бью вас, — запротестовал встревоженный голос. — Я нашла вас задремавшим перед камином; вам наверняка приснился какой-то кошмар, потому что вы начали громко звать на помощь.

Господин Юлотт протер глаза и увидел перед собой встревоженное лицо склонившейся над ним Мелани.

— Как, вы передумали устраивать ужин в новогоднюю ночь? — спросил он.

— Что вы, мсье, конечно я не передумала. Но сейчас еще далеко до полуночи, и когда я вспомнила, что вы остались одни, чтобы встретить чудесную ночь Святого Сильвестра, мне стало очень грустно. Поэтому я пришла к вам, чтобы пригласить встретить праздник вместе с моей семьей. Мы встретим Новый год поднятыми бокалами и выскажем свои пожелания, чтобы они исполнились в наступающем году.