Семь ударов - [37]

Что за бред? Да по всему выходит, что он убийца, вон, даже сам признался… вот было бы здорово включить диктофон.

– Все жертвы получали файлы под странным форматом, – сказала я. – И под этим же названием у тебя приложение в смартфоне. Я не знаю, как ты убиваешь, но все умирают, получая этот файл!

– Я виноват, Алина, да, я убийца, но я не убиваю! Я не рассылаю эти файлы, пойми уже, наконец! – Костя не сводил с меня глаз, и мне было трудно выбрать момент, чтобы сделать ноги. – Я создал это приложение, учась программировать… а оно вон как вышло. Пожалуйста, выслушай меня.

Я застыла. Мои мозги рвались на части. Как это «я убийца», но «я не убиваю»? Я что, снова ошиблась? И при чем тут программирование?

– Выслушай, прошу. Ты больше всех обязана знать правду.

Я кивнула. Но готова была сбежать в любую минуту. Вот только он отвлечется, я сразу…

– Я придумал приложение по рисованию. Вообще-то оно похоже на «Пойнт», но есть кое-какие дополнительные функции… для тех, кто только учится рисовать. Да не суть! В общем, я работал над этим приложением целое лето и вложил туда всю душу. – Он сделал паузу, сглотнул. – А в начале сентября родители устроили ремонт, поэтому я ушел на чердак. Ты знаешь, наверное, что мои родители художники. Так вот, на чердаке лежит много всяких картин, которые родители купили на разных выставках или привезли из-за заграницы. – Костя замолчал и посмотрел на меня. Свет фонаря касался моего лица, долетая от окошечка над дверью, а вот его лицо оставалось в тени. – И была там одна картина… я точно не знаю. Кажется, родители привезли ее из Индии… или из Англии? Не знаю. Там изображен человек в пустыне на вершине бархана. Он льет воду из чайника, вода тянется вниз ручейком, а потом превращается в демона и протыкает ножом другого человека у подножия бархана.

Зачем он описывает мне картину? Это так важно? Я вновь бросила взгляд на дверь. Костя заметил, но продолжил свой рассказ:

– Стиль художника был интересным, и мне понравилось, как нарисовано. Чтобы испытать приложение, я попробовал перерисовать эту картину. Изначально я хотел просто набросать ее, но чем больше я рисовал, тем сильнее мне хотелось отразить все подробности. Мной двигало нездоровое желание точного копирования, и я злился, если какая-то деталь получалась не так, как у художника.

Я уже не понимала, в какие дебри унесло Костю, но продолжала слушать. Во мне разыгралось любопытство, и мне стало интересно, как он закончит столь увлекательную историю. Верила ли я в нее? Не знаю… пока – не особо.

– Вообще-то я не художник, Алина, – признался Костя. – Дело моих родителей – не мое дело. Но тогда я превратился в безумца-перфекциониста и рисовал целый день, пока не остался доволен своей работой. А потом мне стало страшно. Потому что… потому что я словно был одержим, и это пугало. Я забросил это приложение. И через какое-то время начались убийства.

– И… что? – спросила я. Неужели это все? Тогда где тут связь? Он точно не сумасшедший?

– А теперь выслушай мою теорию, – твердо произнес Костя. – Я думаю, в той картине была заключена какая-то нечистая сила. Когда я пытался точно скопировать картину, то потревожил ее, и она через меня перебралась в мое приложение. А приложение сошло с ума и… вот.

– Звучит бредово, – заметила я.

– Бредово, да, но близко к правде. Как тебе объяснить… ты знаешь это не умом и логикой, а чувствами и ощущениями. Когда я смотрел на ту картину вскользь, меня передергивало – казалось, этот демон наблюдает за мной. И очень странно, что картина мне потом понравилась – да я просто помешался на ней, пока не перерисовал!

Костя сказал, что не художник, но сейчас очень его напоминал. Своими рассуждениями о творчестве, обо всех этих ощущениях-чувствах…

– Я удалил приложение. Я удалял его снова и снова, но оно появлялось, – продолжил Костя. – Я уничтожил телефон и симку. Но на новом телефоне оно вернулось ко мне. Тогда я купил еще один телефон, а тот спрятал в ящик, но приложение каким-то образом установилось на новый телефон и исчезло со старого! Оно… будто преследовало меня! Я глазам своим не поверил, Алина! Это была какая-то магия… какая-то чертовщина…

Я даже забыла, что собиралась убежать – так меня захватила эта невероятная история. Возможно, я просто хотела верить во что-то такое, чем признать себя убийцей?

– А что насчет меня? – прохрипела я. – Почему на месте преступления находят мои ДНК… и откуда взялся окровавленный нож под моей кроватью?

– Я долго думал над этим, – отозвался Костя. – Этот монстр с картины… Грубо говоря, там изображено, как человек льет из чайника монстра, который затем кого-то убивает. Это напомнило мне сказку об Алладине, только черную ее интерпретацию. Помнишь?

– Джинн из лампы, – прошептала я.

Тут я вспомнила надпись на листке из черной папки «монстр – портрет – приложение – город». Теперь я поняла, что это значило.

– Джинн – это дым, – сказал Костя. – Он может принимать облик любого. Он принял твой облик. Возможно, он посчитал тебя собой…

– Подожди, – я разволновалась. – Но зачем ему вообще убивать?

– Там, на картине, он изображен с ножом в руке. И он убивает человека. Человек истекает кровью, на нем шесть ран, и демон наносит седьмую…