Семь сыновей - [27]
— Эллиот? Эй. — Я села и потянулась через пространство, разделяющее нас, касаясь замысловатого чернильного рукава, который украшал его мускулистую руку.
— Мне очень жаль, что я не смог сделать это ради тебя, — сказал он, выглядя совершенно разбитым. — Я хотел. Не мог думать ни о чем другом. А потом…
— Я понимаю, — ответила, чувствуя себя обворованной, потому что не имела возможности прижать Эллиота к груди и крепко обнять. Вместо этого сосредоточилась на его руке и татуировках, украшающих ее. Там были звезды и черепа, довольно хорошенькая девушка со светлыми волосами, младенец в пеленке, серп и пистолет. Птицы разбросаны в местах, не забитых другими символами. Я с трудом проглотила ком, поняв: смотрю на историю его жизни без меня. Я слегка коснулась младенца в пеленке, уверенная, что это в честь его дочери.
— Тебе есть ради чего жить, Эл. Нечто гораздо более важное, чем месть. У тебя есть семья.
Он печально улыбнулся и посмотрел вниз, где мои пальцы касались его кожи.
— Кайла была случайностью, — произнес он, потирая пальцем. Поднял рукав своей футболки, и я увидела слово «Кайла», закрученное в виде красной ленты на его плече. — Мэнди хотела сделать аборт, но…
Мое дыхание на мгновение остановилось от этого слова.
— Я ей не позволил, — пробормотал он. — Рассказал ей, каково это — на самом деле смотреть, как все происходит. Боже, Джулс, прости, — закончил Эллиот, и не стала его поправлять. — Я не хотел упоминать это дерьмо.
Я улыбнулась сквозь свою грусть.
— Не извиняйся, — ответила. Мое сердце расширилось и сжалось от вызванных Эллиотом эмоций, которых не чувствовала уже много лет. — Я счастлива, что из чего-то такого ужасного вышло что-то хорошее.
Он расслабился и снова поднял тату-машинку.
— Мы должны это закончить.
— Да, — я кивнула и легла.
Эллиот поместил иглу над моей кожей.
— Кого первым? — спросил он, и я сразу поняла, о чем шла речь. Кого из них убью первым.
— Чада, — тихо произнесла. — Самого старшего. — Худшего из всех.
Эллиот мотнул головой, и я напряглась, когда он резко опустил иглу на мою плоть.
— Эй. Земля вызывает Саманту! — Джейс машет рукой перед моим лицом.
Мы остановились в конце променада Венецианского пляжа и всего сумасшествия, что лежало вдоль него. Я вижу парня, жонглирующего огнем, филиппинку средних лет, кошмарно поющую в караоке, и множество бодибилдеров, все еще тренирующихся на береговой спортивной площадке, которая оборудована на песке. Воспоминания о моих подростковых годах наводнили меня. Даже запах тот же. Я должна заставить себя обратить внимание на Джейса, пока он говорит.
— Ты хочешь есть? — спрашивает у меня.
Качаю головой.
— Давай поплаваем, — говорю я, меня тянет к океану, словно магнитом. Стягиваю свою одолженную обувь и оставляю ее на тротуаре, ступая на восхитительный теплый песок. Это заставляет меня чувствовать себя счастливой. Чувствовать себя как дома.
Джейс ухмыляется.
— У нас нет купальных костюмов.
Я пожимаю плечами.
— Мое нижнее белье прокатит, — отвечаю я, стаскивая футболку, и бросаю ее на землю рядом с обувью. Расстегиваю штаны и тяну вниз, кидаю их на образовавшуюся груду. На мне только черный лифчик и подходящие к нему трусики-бикини, и я знаю, что отлично выгляжу.
Оглядываюсь на Джейса и смеюсь.
— Давай, — произношу. — Если только ты не боишься.
— Боюсь быть арестованным, — дьявольски говорит он. — Я не ношу нижнее белье.
— Оу, — выпаливаю, приподнимая бровь. — Ну, тогда хотя бы закатай эти джинсы и зайди в воду вместе со мной.
Я оставляю его на тротуаре, ругающегося на зашнурованные сапоги и пытающегося их снять, и бегу по песоку к воде. Погружаясь под воду, держу глаза плотно закрытыми на случай, если мои контактные линзы сместятся. Сохранение такой маскировки — татуировка, контактные линзы и попытки не забыть свое поддельное имя — начинает действительно раздражать меня.
И это только начало.
Снова всплываю на поверхность. Соленая вода — желанное очищение от ужасов последних нескольких дней.
Джейс завис у кромки воды. Его пальцы на ногах едва намокли. Он снял свою кожаную куртку и рубашку. Из того места, где лениво плаваю, я могу оценить его шесть кубиков пресса и телосложение. Долговязый паренек, которого оставила, превратился в очень привлекательного мужчину. Его татуировки отличаются от татуировок Эллиота, в основном связанных с бандитами. Когда Джейс поворачивается, чтобы посмотреть на пляж, я вижу его татуировку «Братья-цыгане». Он как две капли воды похож на спортивно сложенного Дорнана, и мой желудок скручивает. Повернись, Джейс.
Он делает это, заходя немного глубже, так что волны облизывают его лодыжки.
— Иди сюда, киска, — дразню его.
— Мои джинсы намокнут, — говорит он. Я выпячиваю губу и драматически дуюсь.
Он смеется.
— Вода про-о-о-о-сто супер, — произношу я. Джейс вытаскивает свои ключи и мобильный телефон из кармана, бросая их на песок вне досягаемости воды. Никто их не тронет. Он один из «Братьев-цыган». Они владеют большей частью Венецианского пляжа.
Заходит в воду, пока она не достигает его коленей. Низ джинсов мгновенно пропитывается соленой водой.
— Дальше, — зову я, отступая назад.
