Семь раз отмерь - [6]

Хотя, кажется, та глупость перестала быть единственной, и в копилке моих запретно-стыдных воспоминаний стало одним сокровищем больше.

Громко стукнула подъездная дверь, и мы отшатнулись друг от друга, как два школьника, застуканные за списыванием. Правда, ради справедливости надо сказать, что как школьница вела себя только я. Марк рвано вздохнул и сердито посмотрел на мой рот. Или не сердито. Тяжело.

– Так как… – Прокашлялся. – Как тебя зовут?

– Василиса, – зачем-то брякнула я, но тут же исправилась:

– То есть Раиса… – чуть тише?

– Таисса.

И уже едва слышно:

– Таиссия.

Марк насмешливо вздернул бровь, и я, чувствуя, как кровь приливает к щекам, пробормотала:

– Тая.

– Приятно познакомиться, Тая, – шепнул супермен и не поцеловал – потерся своими губами о мои. А что я? Я ему это позволила. И не знаю, что бы еще я ему позволила там, на площадке между третьим и вторым этажом, если бы внизу у подъезда не просигналил громко автомобиль и то ли три, то ли четыре мужских баса не проорали:

– Леопольд! Выходи, подлый трус!

Марк негромко выругался.

– Проклятье! Тая. – Погладил голосом мое имя, так странно, так невероятно эротично… Боже, я кажется на старости лет становлюсь нимфоманкой. Он всего лишь меня по имени назвал, а у меня уже коленки подкашиваются… Просто с ума сойти. – Давай встретимся завтра. Сходим куда-нибудь…

– Леопольд!!!

– Черт, мне и в самом деле надо бежать, хотя я с большей радостью остался бы… Так… сходим?

Я безвольно кивнула и посмотрела на волшебный рот супермена. Клянусь, даже если мы больше никогда не увидимся, полученных воспоминаний мне хватит на очень-очень долго.

Марк взял меня за руку, погладил ладошку, а потом обернул мои пальцы вокруг волшебной палочки. А я, к своему стыду, подумала, что, наверное не возражала бы, окажись на ее месте та, которую супермен стыдливо спрятал от меня под плащом.

– Ты обещала. – И коротким поцелуем подведя итог разговору, не оглядываясь сбежал вниз по лестнице, а я еще долго стояла на лестничной клетке и прижимала руку к пылающим губам, не понимая, что это на меня нашло. И неизвестно, сколько бы еще я так простояла, если бы не звонок от Лизки. Он взорвал подъездную тишину слишком громким звуком, и я, ответив, поспешила домой.

– Боже, Тайка! – возмущалась подруга. – Что у тебя стряслось! Я чуть не поседела от волнения!

– Все в порядке, – зайдя в квартиру, я поймала свой взгляд в отражении в зеркале и удивилась, ибо ничто не выдавало моего внутреннего раздрая. Тогда как мне казалось, что у меня обо всем будет на лбу написано. – Я… я у соседа была, он мне одолжил свою волшебную палочку.

Черт, только мне кажется, что эта фраза прозвучала до невероятного пошло? Видимо, только мне, потому что Вершинина ничего такого не заметила.

– Круто! – обрадовалась она. – Мне Герка Горбачев звонил, у него в машине два места свободных. Ты как? С нами?

– Давай. – Я вновь потрогала губы кончиками пальцев. Интересно, где была моя привычная рассудительность, когда я, будто в омут с головой, бросилась в поцелуй с незнакомцем. Точнее, уже с знакомцем, но сути проблемы это не меняет. – Маякни, когда внизу будешь.

– Ладно.

Честно, мне и раньше-то ехать никуда не хотелось, а после неожиданного подарка в виде чудовищно эротичного переживания максимум, на что я была способна, это запереться в спальне, лежать и думать, чего я хочу больше: чтобы супермен Марк исполнил свою угрозу-обещание и пришел, чтобы вывести меня на свидание (и мы оба знали, чем оно закончится!), или чтобы не приходил, потому что я снова струсила и уже начала невидимой линейкой измерять случившееся на лестничной клетке, а именно, насколько оно вписывается в нормы общепринятой морали и в мои персональные нормы.

Оно не вписывалось! Как я ни старалась, как ни пыталась закрыть глаза на откровенную «неправильность» случившегося, совесть глодала мои старые кости так, что хотелось выть на луну. Или чтобы Марк вернулся и одним взглядом своих до обжигающего ярких глаз вышиб из моей головы все глупости. Почему я знала, что у него получится? Понятия не имею.

Лизка с Геркой приехали, когда я взвинтила себя до такого состояния, что, того и гляди, резьбу сорвет. Я ждала и боялась расспросов подруги, но она то ли не заметила ничего, то ли не хотела, чтобы Горбачев прислушивался к нашим перешептываниям, то ли… то ли просто привыкла к тому, что у меня никогда и ничего не случается… Ну, разве что лопнет в трусах резинка, не более того.

Но один вопрос она все же задала, когда мы, миновав пост ГАИ, выехали на пригородное шоссе.

– Тайка, у тебя герпес что ли?

– А? Ты почему спрашиваешь? – встрепенулась я, радуясь тому, что на улице давно стемнело и никто не может видеть моего предательского румянца.

– Да ты все время губу пальцем трогаешь. Болит?

Жжет… Отвернувшись к окну, я спрятала улыбку.

– У меня мазь есть где-то в сумочке. Хочешь, достану?

– Не надо.

– Я найду… – не унималась Вершинина. – Горбачев, где у тебя тут свет включается? Не могу кнопку найти.

– Лиз, не нужно. Правда. Нет у меня…

– Вершинина, да отстань ты от человека! – Герка щелкнул кнопочкой на панели управления, и на потолке загорелась маленькая, но очень яркая лампочка. – На кой черт Тайке твоя мазь? Можно подумать, она в ближайшие несколько дней собирается с кем-то целоваться…