Семь лет за колючей проволокой - [115]

Анатолий ничего не ответил, только пожал плечами.

— Что посоветуешь? — спросил я.

— Если задумаешь дать ход этим бумагам, действуй только через Москву — здесь у него всё схвачено! Но будь осторожен, не доверяй никому!

— Понял!

Попив с Анатолием чайку с шоколадными конфетами, тепло с ним расстался.

На прощание он сказал:

— Если начнёшь действовать, ко мне больше не приходи!

— Естественно!.. Зачем тебя-то подставлять?..

Выждав несколько недель, чтобы у Степанцова не возникло подозрений о том, что именно Анатолий передал мне взрывные документы, я осторожно принялся искать канал переслать моё заявление в Комитет народного контроля. Я отлично понимал, что, ошибись я с гонцом, меня могут ожидать такие неприятности, по сравнению с которыми все предыдущие покажутся мелкими недоразумениями.

Прошло ещё несколько недель, и наконец мне улыбнулась удача. Не хочу называть того, кто решился выполнить мою просьбу и опустить моё послание в почтовый ящик прямо в Москве: вполне возможно, что этот честный человек всё ещё работает в системе исполнения наказаний, и моя откровенность может повредить его карьере.

Как бы там ни было, оставалось только ждать…

Прошло полтора месяца, и вдруг меня вызвали в административный корпус, причём за мной пришёл сам Татарин:

— Кому я понадобился? — спросил я Старшего нарядчика.

— Какой-то шишке из Москвы! Да не одной! «Хозяин» перед ними сразу «стойку» сделал! Сам-то не догадываешься, откуда ветер дует? Ты ж много жалоб отправил на пересуд…

— Ага, приехали, чтобы срок мне скинуть, — ехидно усмехнулся я, сделав вид, что тоже так думаю: приехали по одной из моих жалоб на несправедливый приговор.

— А вдруг?

— Вдруг даже чирей не вскакивает — простудиться нужно!

А у самого ёкнуло — понял, что эти люди приехали по моему посланию в Комитет народного контроля. Взволновался потому, что пришло в голову: переговорят со мною для проформы, а потом сдадут Степанцову, и тот отыграется на мне по полной программе…

По большому счёту я не ошибся…

После разговора со мною, больше напоминавшего допрос свидетеля, Комиссия несколько дней изучала документы мебельной фабрики. Причём уже на второй день Степанцов сказался больным, и исполнять его обязанности стал подполковник Буш — «Старший Кум» колонии.

Однако всё окончилось для Степанцова не столь трагично, как можно было предположить. По всей логике Закона его должны были привлечь к уголовной ответственности, а он отделался лишь переводом в другую колонию на должность Начальника паспортного отдела, то есть полковник оказался на капитанской должности, а его жену уволили с поста директора магазина и на пять лет лишили права занимать материально ответственные должности… Теперь я даже уверен в том, что эта криминальная двойка, «НАХАПАВ» за столько лет существенные денежки, сумела откупиться от проверяющих сотрудников ГПК — Госпартконтроля и потому отделалась «лёгким испугом»…

Через пару недель на «пятёрке» появился новый Начальник колонии — полковник Чернышёв, однофамилец моего отчима. Это совпадение почему-то настроило меня на хороший лад, но на этот раз предчувствие меня обмануло. Через пару дней меня перевели с должности диспетчера в швейный цех, в бригаду по пошиву джинсов.

Мне удалось найти общий язык с Начальником цеха, и вскоре я уже работал контролёром готовой продукции. Должен похвастаться, что вскоре партии джинсов, на которых стоял мой личный знак контролёра, принимались ОТК без каких-либо замечаний: брак полностью исчез!

Но долго работать на таком «хлебном» месте мне не позволили — через пару месяцев перевели в пожарную часть. Так я стал пожарным. Бригадиром был здоровенный парень из Белоруссии, его фамилия запомнилась: Бурцев. Он сидел за то, что до полусмерти забил своего начальника, Управляющего строительным трестом. Сам Бурцев работал прорабом. С начальством колонии у него были неплохие отношения, во всяком случае, получив почти максимальный срок по своей статье — девять лет — и отсидев на «пятёрке» более пяти, он мог позволить себе многое, за что другие, как правило, попадали в ШИЗО.

В пожарке долго не задерживались — Бурцев гонял бригаду до полного изнеможения. Не знаю почему, но ко мне здоровяк отнёсся вполне благосклонно, и меня, практически новичка в пожарном деле, довольно быстро назначил «вторым номером», то есть я стал вторым человеком в пожарной команде. Мне кажется, что меня «сослали» к нему специально, чтобы пребывание на зоне не показалось мне сахаром.

То, что Бурцев проникнется ко мне симпатией, стало для администрации неожиданностью. Дело в том, что новому Начальнику зоны наверняка успели «напеть». Что от «опасного» москвича, свалившего «непотопляемого» Степанцова, нужно избавляться по-любому, и как можно скорее!..

Но неожиданная симпатия ко мне со стороны «управляемого» Бурцева поломала их планы. Работы хватало, довольно часто случался пожар на промзоне: то цех лакокрасочных материалов загорится, то мебельный вспыхнет, то пресс охватит огнём. От работы пожарных, конечно, многое зависит, кроме того, пожарные машины довольно часто покидают пределы зоны, а значит, увеличивается возможность завозить в зону чай и даже водку. Вероятно, поэтому команда пожарных, тем более Бурцев, была весьма уважаема на «пятёрке».